Сперонара - [169]

Таков был человек, на которого Урбан IV, испытывавший глубочайшую ненависть к гибеллинам, бросил свой взгляд. Симон, кардинал святой Цецилии, отправился во Францию и от имени папы вручил ему папскую жалованную грамоту.

Карл Анжуйский вернулся к себе, держа в руках эту грамоту и застал свою жену в слезах; эта печаль удивила его тем более, что у Беатрисы в ту пору гостили две ее самые любимые сестры, Маргарита и Элеонора. Увидев мужа, которого она совсем не ждала, Беатриса попыталась скрыть свои слезы, но тщетно. Карл спросил у нее, почему она плачет, но, вместо того чтобы ответить, Беатриса снова разрыдалась. Карл принялся еще более настойчиво допытываться, что с ней произошло, и Беатриса рассказала, что несколько минут тому назад она пошла навестить сестер и, поцеловав их, собралась сесть рядом в такое же кресло, как у них, но королева Англии тотчас же выхватила кресло у нее из рук и сказала: "Вы не можете сидеть в кресле, подобном нашему; возьмите табурет или, самое большее, стул, ибо моя сестра — королева Франции, а я — королева Англии, тогда как вы-то всего лишь герцогиня Анжуйская и графиня Прованская".

На устах Карла Анжуйского промелькнула горькая улыбка, одна из тех редких улыбок, что омрачали, а не озаряли его лицо; поцеловав Беатрису, он сказал ей:

"Ступайте к своим сестрам снова и садитесь в такое же кресло, как у них, ибо, если они королевы Франции и Англии, то вы королева Неаполя и Сицилии".

Однако мало было получить громкий титул, надо было на самом деле завоевать престол, с которым этот титул был связан. Карл собрал подати со своих вассалов из Анжу и Прованса, Беатриса продала все свои драгоценности, за исключением обручального кольца. Святой Людовик, желая, чтобы его брат нашел дело для своего деятельного и предприимчивого ума не во Франции, а где-то на стороне, тоже пришел ему на помощь, и Карлу, благодаря всем этим собранным средствам, а также своим обещаниям, ручательством которым служили его честь и мужество, удалось собрать армию, состоявшую из пяти тысяч конников, пятнадцати тысяч пехотинцев и десяти тысяч арбалетчиков. Между тем, торопясь прибыть в Рим и занять в папском городе должность сенатора, которая была ему предоставлена, он взял с собой только тысячу рыцарей, погрузился на небольшую флотилию из двадцати галер, которая стояла у него наготове, и отплыл в Остию, оставив во главе войска своего зятя Роберта Бетюнского.

Манфред тем временем поместил в устье Тибра графа Гвидо Новелло, своего наместника в Тоскане. Флот графа Гвидо Новелло, под началом которого были галеры, стянутые сюда из Пизы и Сицилии, втрое превосходил флот Карла Анжуйского, но Бог рассудил, что королем станет Карл Анжуйский. Бог простер свою длань и вызвал бурю; эта буря едва не выбросила флот Карла Анжуйского на побережье Тосканы, но она отдалила флот Гвидо Новелло от римских берегов. Карл Анжуйский двигался вперед на своем корабле и высадился в Остии один; затем, сев в лодку всего лишь с пятью или шестью рыцарями, он поднялся вверх по течению Тибра и нашел пристанище в монастыре святого Павла-вне-Стен, скорее как беглец, чем как победитель.

Между тем скончался Урбан IV; однако, продолжая преследовать свою цель даже на смертном одре, он назначил перед смертью двадцать новых кардиналов, заставив их поклясться, что его преемником они сделают кардинала

Нарбоннского, француза, как и он, и к тому же непосредственного подданного Карла Анжуйского. Кардиналы сдержали слово, и Гвидо Фулько, избранный почти единогласно в то самое время, когда он находился с миссией у Карла, взошел на папский престол, взяв имя Климент IV.

Таким образом, Карл мог быть уверен, что его встретят в Риме подобающим образом; однако он желал войти туда со свитой, достойной такого государя, как он. Поэтому, рискуя быть похищенным каким-нибудь отрядом гибеллинов, Карл оставался в монастыре святого Павла-вне-Стен до тех пор, пока галеры, которые он потерял в Тосканском море, также не прибыли в Остию. Карл тотчас же собрал своих рыцарей и 24 мая 1265 года вступил в столицу христианского мира, обретя официальный титул защитника Церкви.

Тем временем остальная часть его войска перешла через Альпы, спустилась в Пьемонт, пересекла Миланское герцогство, обошла стороной гибеллинскую Флоренцию, добралась до Феррары и, пополняя повсюду свои ряды за счет гвельфов, встречавшихся на ее пути, подошла к Риму в последние дни 1265 года.

Войско явилось вовремя. Были принесены неслыханные жертвы, чтобы привести его туда: Карл Анжуйский и папа римский опустошили свои сокровищницы; оба они нуждались в деньгах: стало быть, нельзя было терять ни минуты, надо было атаковать врага и вознаградить солдат победой.

Карл Анжуйский не захотел дожидаться наступления весны: встав во главе своей армии, он в первых числах февраля двинулся в сторону Неаполя, следуя по дороге на Ферентино.

Подойдя к Чепрано, французы заметили сторожевые охранения неприятеля, которыми командовал граф Казерты, зять Манфреда: он оборонял переправу через Гарильяно, превосходно укрепленную самой природой. Французы изучили вражескую позицию и признали ее превосходство; тем не менее, решив форсировать реку, они пошли на противника; однако противник не вышел им навстречу и, к великому удивлению наступавших, дал им пройти. После этого Карл Анжуйский решил, что среди ближайших помощников Манфреда имеются безумцы или предатели, и во всеуслышание возблагодарил за это Господа.