Он поужинал, пересчитал напоследок оставленные Еремеем патроны, добавил восемь пистолетных из обоймы пилотского ТТ. Набрал воздуху, чтобы задуть лучину… и замер, прислушиваясь, чутко поводя головой из стороны в сторону.
Вскоре ему снова почудился чужой звук, а затем явственно затарахтел вдали мотор снегохода. Бегун даже засмеялся с досады, качая головой: как же он, человек из реального мира, мог поверить, что ЧК вот так легко отступится, оставит его в покое! Он снарядил заново обойму и с размаху загнал ее в пистолет, прихватил Еремееву винтовку и вышел из дому.
Между сосен мелькали огоньки фар, метались перед ними пятна света. «Бураны» шли широкой цепью — не по следу, а со стороны Рысьего, по зарубкам, — и крайний выходил прямо на Белоозеро. За Еремея с Павликом можно не волноваться: до утра Бегун продержится с Божьей помощью, потом, когда убьют, будут обыскивать село в поисках людей — за это время снегопад вконец заровняет лыжню.
Яркий свет приближался. Бегун обстоятельно готовился к обороне, он вытоптал снег за углом избы, проторил в глубоком сугробе дорожку к сараю — на запасную позицию, залег, примерившись, как удобней, и положил рядом винтовку. Вытянул перед собой пистолет и опустил глаза, дожидаясь, когда крайний «Буран» отвернет чуть в сторону, когда перестанет слепить фара, чтобы можно было прицелиться.
