К особняку в пригороде Сиэтла подкатили на роликах две девчонки с пестрыми рюкзаками за спиной. Сьюзен, старшая сестра — рыжий плюшевый медвежонок на коротких крепких ногах, сплошь, до ушей, усыпанная веснушками, возбужденно рассказывала что-то младшей, задыхаясь от быстрого бега. Они открыли калитку в живой изгороди, пробежали мимо бассейна. Переступив порог дома, Сьюзен с полуслова перешла на русский:
— …безумно, безумно волновалась, когда мы ждали итоги. Я просто не могла предположить, что это будет так трудно…
В просторный холл навстречу им вышел отец с деловой папкой и ключами от машины в руке.
— Па! — бросилась к нему младшая. — Сью выиграла конкурс! Она будет учиться в России!
— О, конгретьюлейшнс! — отец на ходу поцеловал Сью.
— Десять центов! — хором крикнули дочери.
— Но я уже почти вышел за дверь… — стал было спорить отец. Глянул на часы и торопливо сунул руку в карман. — Я не имею чейндж.
— Двадцать центов!
— О, Лод! — досадливо всплеснул руками он.
— Тридцать центов! — засмеялись девчонки.
— Я лучше буду молчать. Все видят: я кладу доллар! — отец опустил бумажку в стеклянный шар, на дне которого лежала мелочь. — Бай, май диэ! — и он вышел.
— Я пойду расскажу Пра, — Сью сняла ролики и побежала вверх по лестнице.
Пятилетний брат девчонок подъехал на крошечном электрическом мотоцикле, деловито взвесил в руках копилку.
— Еще немного, и хватит на хороший уик-энд… Я хотел сказать — на выходной, — он воровато огляделся: рядом никого не было. Он подумал, вздохнул и честно полез в карман за монетой…
Пра — высохшая от старости прабабка Сью — сидела у камина, закутавшись в пуховый платок, курила сигарету в длинном мундштуке. Сью пристроилась рядом на ковре.
Комната Пра обставлена была старой громоздкой мебелью. Повсюду — на камине, на столе и секретере — стояли русские сувениры: расписной самовар, матрешки, лаковые шкатулки. В углу висели иконы с тлеющей лампадкой.
— Я безумно рвалась обратно в Россию, — чуть слышно говорила Пра. Голос и лицо ее давно потеряли способность выражать какое-то чувство, только глаза еще жили. — Мое сердце, моя душа остались в России… В одна тысяча девятьсот двадцать первом году я поехала в Европу, но добралась только до Варшавы и вернулась… потому что в России был кровавый кошмар…
Сью в сотый раз слушала эту историю.
— Когда я получила предложение от твоего прадеда, я согласилась потому, что он обещал свадебное путешествие в Россию… Но началась «великая депрессия», и мы разорились в один день. А потом вторая мировая война… Потом этот лысый неграмотный крестьянин, которого в нашем доме не пустили бы дальше дворницкой, сказал: «Мы вас похороним», и опустился железный занавес… А когда пришел Горби, я была уже слишком старой для такого путешествия… Я безумно рада, что именно ты поедешь в Москву, — она положила невесомую руку на рыжую гриву Сью. — Тебе теперь столько лет, сколько было мне… Если хочешь чего-то добиться в жизни, надо жить в Америке. Но если ты хочешь настоящей любви, ты должна ехать в Россию… Только там еще любят сердцем, а не умом… Дикая любовь в дикой стране… Возвращайся с ним…
— С кем? — не поняла Сью.
Пра тихо засмеялась.
— Это ты решишь там… А я постараюсь дожить…
Провожать Сью собралась вся большая семья.
— Присядем на дорожку, — сказала Пра, и все расселись на крыльце особняка, как на семейной фотографии: в середине Пра и три поколения вокруг.
Младший брат Сью деловито огляделся — и присел, как велели, на садовую дорожку.
* * *
В компьютерном классе было тихо, старшеклассники работали каждый перед своим монитором. Учитель переходил от стола к столу, негромко объясняя что-то, если требовалась помощь.
Сью сидела с Галей — рослой крашеной блондинкой с челкой ниже бровей, отчего взгляд всегда казался исподлобья. Даже в школу Галя надевала платья с рискованным вырезом и бриллиантовые серьги. Сью в своем бесформенном свитере и кедах смотрелась рядом с ней простушкой — бедной родственницей.
— Вообще — серость, дети совка. Общаться не с кем. Девки — вообще, без слез не взглянешь, — вполголоса рассказывала Галя. — Вон Светка разве что, — кивнула она. — Упакована нормально…
— Как? — не поняла Сью.
— Имеет, что хочет. У нее спонсор — крутой деловар…
— Из племени делаваров? — поразилась Сью.
— Да нет — деловар, дела какие-то крутит. Бизнесмен. На «мерсе» ездит… Вот увидишь — Светка после третьего урока к нему сорвется. Стандартно стрелка забита: у него законная на службу отваливает…
Сью напряженно вслушивалась, пытаясь уловить смысл.
— Пожалуйста, я не успеваю так быстро… Я правильно поняла, что у нее роман с женатым мужчиной?
— Ну да.
— Но ведь она разрушает семью, она разбивает чье-то сердце!
— А об этом пусть у него голова болит, — пожала плечами Галя. — Мужики у нас тоже не хай класс, — продолжила она представление одноклассников, — только на прикид крутые. Те двое — ботаны. Вон Майк ничего, заводной. Фуфломет, правда… Этот вообще отмороженный, над металлом тащится…
Сью уже не решалась переспрашивать.
— А это кто? — указала она на высокого парня, отрешенно склонившегося над компьютером.
— Ну вот только Макс, один на всю школу. Но он на компьютерах повернут, лучше всех рубит. Тоже, правда, со своими тараканами…
![Воровская яма [Cборник]](/storage/book-covers/08/086ec5131cfee1e9284b895205abfa019c8ddf36.jpg)
