Созидая на краю рая - [47]

— Приём — ежегодный вечер, где собираются серьёзные люди, для обсуждения серьёзных дел, — ответ, словно для пятилетней девочки. И всё же любопытство побеждает здравый ум и, не удержавшись от ещё одного вопроса, задаю его:

— Какие серьёзные дела?

— В которые нет доступа посторонним, — Каллен хмыкает и его руки немного расслабляются, пока глаза изучают удивлённое выражение моего лица.

— Если вы обсуждаете… что-либо, то зачем тебе я?

— Хочешь сбежать? — он открыто смеётся, побуждая меня открыть дверь. — Попробуй, посмотрим, что получится.

— Не хочу. Просто интересно… — пожимаю плечами, чтобы он убедился в том, что я говорю правду.

— Ален не сможет сопроводить меня. В прошлый раз на приёме была она, — Каллен продолжает улыбаться, а вот с моего лица улыбка мигом спадает. Мне становится страшно, потому что перед глазами возникает лицо Ален. Той самой убитой женщины, которая была в ресторане с Эдвардом в день нашей первой встречи. Её застывшие серые глаза оставили отпечаток в моей душе.

— Что она сделала? — спрашиваю опять же невольно, я даже не уверена, что хочу услышать ответ. Эдвард говорил в тот вечер, что она нарушила правила… Это какие же?

— Думаешь, твоё поведение заслуживает того, чтобы узнать это? — бронзовая бровь изгибается, отчего я теряюсь с ответом.

— Ясно, — вырывается из груди, после чего я быстро выдыхаю и перевожу взгляд в окно. Скорость, с которой мы едем, опять зашкаливает за сто восемьдесят, но мне до этого сейчас нет дела. Взгляд скользит по тонированному стеклу и деревьям, прятавшим свою шумную листву в ночной тишине. Всё засыпает ночью. Не слышно ни крика птицы, ни голоса зверя, ни даже ветра — мёртвая тишина. В этой давящей тишине и проходит наша поездка. Не знаю, куда смотреть — взгляд начинает расплываться от беспрерывной попытки уследить за ускользающими стволами и причудливой формы тёмными облаками.

Обвожу взглядом приборную панель, и голове рождается вопрос, на который очень хотелось бы получить ответ. Пытаюсь переосмыслить его, прежде чем задать, но у меня это плохо выходит. Решаю сначала спросить, а потом, если Эдвард ответит, обдумать.

— Почему ты выбрал меня? — наверное, не самое лучшее время, чтобы о подобном спрашивать. Неделя, две, три — вот тогда нужно. Когда я не буду привязана денежными счетами к клиникам, когда Тони будет здоров и когда моя жизнь наладится.

Отвлекаю Каллена от дороги. Глаза мужчины переводятся на меня, изучают каждый миллиметр моего лица в поисках того, о чём знает только он.

— Почему тебя это интересует?

— Я довольно критична к себе, — лепечу я, опуская взгляд. Насмешка срывается с губ Эдварда, заставляя меня поёжиться.

— Критика должна быть объективной! — произносит он, поворачивает влево и съезжает на противоположную часть трассы. Не могу понять, что может там быть — дорога начинает снова уходить в лес.

— Для меня слово «критика» подходит во всех смыслах! — упрямо продолжаю я, теребя пальцы друг о друга, в попытке осознать тему и смысл нашего разговора. А ещё успокоиться. Мне сейчас нужно всё моё спокойствие, собранное в теле. Чувствую, ночка предстоит та ещё.

— Я отвечаю на твой вопрос, а ты на мой, — предлагает Каллен и снова смеётся. Киваю головой в знак согласия. Что страшного он может у меня спросить? Сколько у меня было любовников?

— Ты необычная, — изрекает он, отвечая мне. — Довольно странная, но притягательная. В тебе есть то, чего я никак не могу разглядеть, хотя прекрасно знаю, что оно внутри тебя.

Качнув головой, осмысливаю его слова. Он даёт мне немного времени подумать, прежде чем задать свой вопрос, и я думаю. Думаю над его словами.

Необычная? — весьма странно. Что во мне необычного?

Странная? — возможно, даже скорее, точно, но в каком смысле он это имел ввиду?

Притягательная? — чем? Явно не красотой. Телом? Умением ублажать плотской любовью?

«В тебе есть то, что я никак не могу разглядеть…» — любопытно, потому что даже я не могу это увидеть. Что можно во мне найти подобного, кроме парадоксальной невезучести?

«… Прекрасно знаю, что внутри тебе что-то есть!» — что во мне есть? Почему я об этом не знаю?

Сколько же вопросов! Где же искать все эти ответы? К кому идти за ними, кого просить о них?

— Теперь я, — он выдёргивает меня из мыслей, и я скрываю недовольство за едва видным кивком головы. Он переводит взгляд на дорогу, делая вдох и петляя между вековыми соснами. Когда мы снова выезжаем на более менее укатанную дорогу, он задаёт тот вопрос, который собирался: — Зачем тебе деньги?

— Ты уже спрашивал, — пытаясь понять, зачем ему снова слышать ответ, произношу я. Голос предательски дрожит, что не укрывается от Эдварда — его боковое зрение подмечает каждую эмоцию, исходящую от меня.

— Меня не устроил ответ.

— А что ты хочешь услышать? — теперь говорю с долей яда. Силюсь придержать себя, чтобы ни наделать глупостей.

— Правду. Ложь мне не нужна.

— О какой правде идёт речь? Я же сказала: выкупаю дом отца!

— Я проверю кредитку, Белла, если тот час же ты не ответишь мне! — теряя терпение, рычит он. Сжимаюсь, вспоминая о немецкой клинике. У них есть все документы на Тони, договор со мной… Я действительно в безвыходной ситуации. Только вот правду я ему всё равно не скажу. Что придумать бы такого, чтобы он поверил?