Созидая на краю рая - [44]

— Белла? — голос напряжён, словно натянутая струна. Напряжён и холоден. Мигом узнаю, кому он принадлежит.

— Да, — отвечаю, протирая глаза пальцами. Вижу на дисплее телефона время — семь минут восьмого утра. — Что-то случилось?

— Я заберу тебя. Ты дома?

От неожиданности лишаюсь дара речи. Зачем меня забирать? В такую рань? Или теперь у нас на повестке дня утренний секс? Чёрт, я не выдержу!

— Нет, не дома, — набираюсь сил, чтобы ответить, взволнованно оглядывая белые стены больницы. — Я сама приеду, скажи куда!

— Я заберу тебя! — гневно повторяет он, и в трубке слышно падение чего-то тяжёлого о пол. Не решаюсь спорить с ним сейчас. Похоже, встал он не с той ноги.

— Клиника в северной части города, — проговариваю я, прерывисто дыша.

— Через пять минут буду, — сообщает он и отключается. Я трачу около двух драгоценных минут, чтобы сообразить, что только что произошло. Какого чёрта, Каллен забирает меня в семь утра? Что ему нужно от меня в такое время?

А потом вспоминаю о спящем сыне в больничной палате. Часы тикают, мои вещи внутри, но я могу разбудить его любым движением. А ещё, я обещала ему не уходить, когда он спит.

Словно воришка крадусь за белую дверь, подбираю с пола сумку и выхожу обратно. Сталкиваюсь с Эленикой, которая совершает ежедневный осмотр. Я и забыла, что в клинике расписание действительно очень ранее.

— Мисс Мейсен, — останавливает она меня. — Я слышала, ночью Энтони было плохо, как он?

— По-моему в порядке, — напряжённо проговариваю, кидая взгляды в окно. — Эленика, проследи за ним, пожалуйста. И скажи, что я приду. И что прошу прощения за свой уход. Убеди его, что он мне нужен, и я люблю его!

Такое заявление шокирует девушку, и её хватает лишь на сдавленный кивок.

Тороплюсь к лифтовым кабинам, расталкивая локтями пассажиров, и умудряясь втиснуться туда, хотя места и без меня не хватает.

Пытаюсь успокоить дыхание, считая этажи. Ну почему кнопки загораются так медленно?

Лифт едет размеренно, будто моя совесть специально это организовала. Она начинает терзать меня за то, что я оставила маленького сына одного, снова, хотя обещала более так не делать. Мучает за то, что сегодня ночью была бесполезна для него, когда ему стало плохо. А если бы та медсестра не пришла? Если бы не было никого? Он бы умер у меня на руках! Я бы сама его убила, не сумев оказать помощь!

Дверцы кабины со скрежетом открываются, и из душного пространства я попадаю в просторный больничный холл. Вокруг меня суетятся медсёстры, а невдалеке поблёскивает сирена скорой помощи. Скорее всего, какая-то авария. Неужели сегодня все проснулись так рано?

Бегу так быстро, что едва не врезаюсь в стеклянные двери, которые открываются слишком медленно.

На крыльце клиники осознаю, что идёт дождь. Опять.

Хороший это знак или плохой? Что он означает: очищение моей жизни от бед и страданий или же, наоборот, символ неизбежности и отчаянья?

К сожалению, на размышление мне даётся три секунды. Вижу невдалеке хорошо узнаваемую чёрную машину. Несмотря на ужасные погодные условия, бегу к ней со всей возможной прытью. На мне то самое чёрное платье, в котором я ездила к Эдварду, только лишь прикрытое курткой, наспех схваченной из дома. Я не переодевалась. Я спешила к Энтони.

Пунктуальности этому человеку не занимать. Ещё не встречала таких, которые бы говоря «пять минут», имели это время в виду так буквально. Похоже, это не последний сюрприз от Эдварда, который меня ожидает.

Дверь машины не успевает захлопнуться за мной, как Каллен резко выезжает на дорогу, шокируя сонных водителей, спешащих по своим делам. Я сама от такой скорости не в восторге — пальцы испуганно сжимают обивку кожаного кресла, как и в ту, нашу самую первую поездку.

— Что ты делала в больнице? — нарушая молчание, спрашивает он. Его глаза даже не смотрят на меня, а голос звучит, будто сам по себе. Ему плевать. Он просто хочет знать — почему, сам не понимает.

— Сдавала анализы, — лихорадочно придумывая объяснения, вру я.

— И что, здорова?

— Абсолютно…

Молчание снова повисает между нами, как пропасть. Не сразу понимаю, что происходит и почему пейзаж так быстро проносится перед глазами. Перевожу взгляд на спидометр, не в силах сдержать испуганный крик.

Резкий визг шин оглушает шоссе, когда «мазда» замирает у обочины. Глаза мужчины — полубезумные — тут же переводятся на меня.

— Ты что творишь? — рычит он и в изумрудном взгляде появляется злость. — Разбиться решила? Тогда без меня!

— Двести километров в час, Эдвард! — я гну свою линию, пытаясь образумить его. — Это немыслимо!

— Ты понимаешь, что из-за твоей глупости мы едва не погибли? — потирая переносицу пальцами, спрашивает он. Почему-то мне кажется, что сейчас он готов убить меня. В прямом смысле и прямо тут. Я мешаю ему, и это чётко отражается в малахитовых глазах.

— Прости… — опускаю голову, шепча это, и раздумываю над тем, как бы разрядить обстановку.

— Скорость моей езды тебя не касается! — грубо хватая меня за плечо и разворачивая к себе, выплевывает он. — Ни я, ни моя жизнь, ни моя машина! Ничто тебя не касается, пока я лично не позволю! Ясно тебе?

Действительно, всё предельно ясно. Сдавленно киваю, не решаясь поднять на него взгляд. Сжатое в тисках плечо побаливает, но пытаюсь не обращать на это внимание. Мелочи. Сейчас есть проблемы важнее, точнее проблема — мучительно прекрасная и внутренне ужасная, по имени Эдвард.