Созидая на краю рая - [34]

Мне хочется быть обычной молодой девушкой, как и миллионы моих ровесниц. Хочется верить только в лучшее и жить сегодняшним днём. А я не могу. И дело не в Тони — я обожаю его — дело в том, что я просто не могу быть как все. Сейчас, когда мой сын при смерти, когда Эдвард бесконечно желает меня…

— Такими темпами ты очень скоро убедишь меня в правильности своего выбора, — хмыкает он, и его руки опускают верхнюю часть платья с моей груди. Оно падает на талию, освещая перед глазами мужчины красное, словно вся эта комната, бельё. В изумрудном взгляде вспыхивает что-то дьявольское, и оно заставляет меня поёжиться, будто от холода.

— Ты подготовилась, — проговаривает он, все ещё неотрывно глядя на меня, пока я непослушными пальцами пытаюсь расстегнуть пуговицы его рубашки.

У меня не получается, и это начинает злить его. Он отстраняет мои ладони, буквально разрывая собственный предмет одежды и сжимая меня в руках, словно тряпичную куклу. Поддаюсь этой агрессии, не говоря ни слова. Пульсирующая боль вспыхивает с новой силой, когда он грубо стягивает с меня лифчик. Становится дурно, но я стараюсь не обращать на это внимание. Как-нибудь переживу. Главное, чтобы он был доволен. Любой ценой.

Я, то бишь, мои мысли и чувства — последнее, о чём он думает. Главное — он. Так всегда было и будет. Для всех. Я не исключение. Никогда им не буду.

Настойчиво целуя, он отбрасывает меня на пуховые подушки в бордовых наволочках, перемещаясь вверх по моему телу. Бледные руки скользят по моим рёбрам и икрам, стягивая платье вниз.

Когда на мне не остаётся ничего кроме трусиков, он остервенело принимается за свою одежду. От яркого света лампы я щурюсь и поэтому едва могу разглядеть его лицо, на котором читается нескрываемое желания обладать мной. Прямо здесь и сейчас.

Плевать на мои чувства.

Плевать на правила.

Плевать на мир.

Плевать на условности.

Плевать на запреты.

«Главное — он» — снова повторяю себе это, хотя смириться с подобным нелегко.

Жёсткие губы грубо впиваются в мои, а сильные руки стискиваю волосы, отчего я едва сдерживаю крик боли. Пытаюсь как-то орудовать собственными руками, но они не слушаются. Совсем ослабли. Я и сама ослабла. Ещё немного, и я не смогу шевельнуться, но выбора не остаётся. Желаю, чтобы всё скорее кончилось, Каллен остался доволен, а я смогла закрыть глаза.

В этот момент я понимаю, что желания нужно загадывать точнее, иначе они могут быть исполнены неверно. В тот момент, когда очередной напористый поцелуй мужчины прижимает меня, не давая возможности вдохнуть, мои глаза, и вправду, закрываются.

А всё потому, что я теряю сознание.

Гаснет красный свет, лицо Каллена, его сумасшедший взгляд…

Перестают ощущаться его руки, его прикосновения, его поцелуи…

Всё исчезает, оставляя меня нежиться в блаженной темноте. Мне так хорошо и спокойно, что я даже не пробую с ней бороться. Я просто «плыву по течению», и на моём лице появляется настоящая улыбка, потому что я получила то, что хотела — сон. Сплю чистым и спокойным сном.

В глубине моего сознания мне никто не помешает и никто не причинит боль.

Даже всесильный Эдвард Каллен.

Глава 12 — Гнев

В бессилии гнев очень сильный. ©

Что мы знаем о бессознательном состоянии?

Лично я знаю лишь то, что это время, когда наш мозг даёт себе отдых, буквально «вырубаясь». Видимо, шкала предела напряжения моего организма превысила допустимую норму в пару раз, отчего я сумела «вырубиться» прямо во время секса с Калленом. Ну, почти во время. Скорее, незадолго до этого.

Сейчас мне страшно открывать глаза. Да я и не хочу возвращаться по ту сторону человеческого восприятия, которая именуется не иначе как реальность. Мне хорошо здесь. Мне спокойно, уютно, прохладно и приятно. Я плыву по бесконечной реке — тихой, медленной, тягучей, словно мёд. Тёплая вода омывает мои руки и тело, а в меру яркое солнышко освещает всё вокруг.

Рядом нет ничего, кроме нескончаемого лесного покрова. Могучие деревья, освещённые солнцем, и не таящие в себе ничего. Стоят открыто, между ними даже видны просветы. Не то что эти огромные сосны в лесу у особняка — они внушают страх, а эти лишь доверие.

Пока плыву по реке, любуюсь солнышком, будто бы просматриваю сны — четкие, яркие, кажется, даже живые.

Вот среди облаков вижу лицо своего отца, мягко улыбающегося мне. Понимаю, что теперь он здесь, что он живёт здесь, в этой чудной стране грёз. Он счастлив, и я буду счастлива, если попаду сюда. Возможно, именно это место и называют Раем.

— Белла, — зовёт он, и мои губы сами собой растягиваются в улыбке. Ни намёка на слёзы, хотя я и знаю, что он умер. — Дочка!

— Я здесь, — шепчу, всё ещё улыбаясь. — Я люблю тебя, пап!

— Белла, ты нужна Энтони, — отец смотрит на меня с укоризной, и я морщусь от этого взгляда.

— Он в порядке, он спит…

— Девочка моя, прекращай немедленно! Просыпайся! Он ждёт тебя!

— Энтони? Он спит, папа, — повторяю снова, не понимая, почему отец меня не слышит. А ещё мозг будоражит вопрос: откуда он знает о Тони? Хотя, наверное, он всё видит, он наблюдает за мной, и, скорее всего, именно он нашёл спасение для моего ребёнка, когда направил взор Эдварда на меня в ту ночь.