Созидая на краю рая - [2]

Книга, которая написана нашей дочерью с моих слов будет опубликована послезавтра.

Книга, рассказывающая все обо мне и Эдварде Каллене.

Вы первые, кому посчастливилось её прочесть. Надеюсь, она научит вас самому главному, тому, что дается каждому, но не каждым ценится — любить. Любить безвозмездно, абсолютно, неисправимо и вечно. Любить так, как не любил ещё никто. Любить так, как пророчат небеса…

Глава 1 — Время-вода

В женщине любовь и страх равны: Их вовсе нет, или они сильны..! ©

Апрель. 2012 год.

— «… маленькая Красная Шапочка зажила счастливо вместе с бабушкой, а большой Серый Волк был унесён охотниками в их домик». — Вздохнув, я закрываю книжку, с трудом выдавливая улыбку. Стоит заметить, что это довольно трудно, когда умоляющие, слезящиеся детские глазки смотрят на тебя, прося лишь об одном — не уходить.

— Мамочка, — я словно впервые слышу этот чудный голосок. Голосок моего сына, моего ребёнка. Моего львёнка, моего солнышка. — Мамочка, побудь со мной ещё чуть-чуть, пожалуйста!

— Малыш, ты же знаешь, что нельзя, — грустно покачивая головой, в который раз повторяю эти слова, режущиеся сердце на мелкие кусочки. — Я приду завтра, милый, обязательно!

Он молчит. Лишь смотрит на меня. В детских глазах слёзы и укор. Укор, адресованный мне. Скрытая обида.

— Я люблю тебя, — шепчу, наклоняясь к его лобику и убирая непослушные белокурые пряди, целую нежную кожу. — Спокойной ночи, Тони.

— Спокойной ночи, мама, — погодя пару секунд, говорит он, вздыхая и сжимая мою ладонь в обеих своих.

Он ещё такой маленький, слишком маленький для всего того, что с ним происходит. Это невыносимо видеть, как он страдает. Если бы я могла вечно быть рядом с ним, я бы не отрываясь, не смыкая глаз, смотрела на это чудесное детское личико. Бледное, но такое красивое, что, кажется, сами ангелы сотворили это чудо для меня. Сотворили для меня моего малыша, моего Энтони.

Ненавидя себя за то что делаю, медленно выпутываю свои пальцы из его ладошек, и несильно сжав их напоследок, поднимаюсь, следуя к выходу из больничной палаты. Нужно продержаться совсем немного, буквально пару секунд. Уже стоя у белой двери, осторожно, боязливо оглядываюсь, и неуверенно улыбаюсь, стараясь передать в улыбке всё то ободрение, которое хочется внушить ребёнку. Он выдавливает в ответ вымученную улыбку, но я вижу, что слёзы вот-вот покатятся из-под длинных светлых ресниц.

— До завтра, малыш, — тихо говорю и открываю дверь, выходя в коридор. Едва дверь за мной закрывается, как колени начинают дрожать, а голос предательски хрипеть в преддверии рыданий. И так каждый раз. Вот уже как полгода я живу в таком ритме, в таком графике, давясь суровой действительностью и сгибаясь под её гнётом вместе с Тони.

Будто бы и не было тех счастливых дней, когда я наслаждалась жизнью рядом с сыном, даже не подозревая, какой жестокий удар обрушит на нас судьба.

Я — уроженка тихого Калифорнийского городка. Родилась на ферме моего отца, Фила. Мать скончалась при родах — я её никогда не видела. Меня воспитал отец. Воспитал, с присущей ему верой в лучшее и силой перед трудностями. Наверное, именно его уроки жизни, полученные в детстве, сейчас заставляют меня жить и бороться.

Каждый день, когда я, приходя из школы, жаловалась на плохих друзей, учителей, оценки или вовсе каких-нибудь грызунов, он любил повторять фразу, глубоко проникшую в моё сознание вместе с историей, откуда она была взята: «Вспомни про лягушонка, и не переставай бороться. А то утонешь».

История была такая.

Жили-были два лягушонка. И вот однажды ночью вышли они погулять. Шли себе по дорожке и вдруг видят — стоит дом. А около дома погреб, откуда разносятся удивительные для лягушат запахи плесени, сырости, мха и грибов. Вот забрались они в погреб и стали там прыгать. Прыгали, да свалились в горшок со сливками.

И стали тонуть.

А тонуть им, конечно, не хочется. Начали они тогда барахтаться и плавать. Но горшок был настолько узкий и с такими скользкими стенками, что выбраться из него было невозможно. Первый лягушонок побарахтался немного и сдался. Так и утонул, бедняга. А второй лягушонок был не такой! Не хотелось ему умирать раньше времени. Стал он барахтаться изо всех своих лягушачьих сил. Уж вот и сознание стал терять, и захлебнулся, и ко дну его тянет, а он всё равно лапками дрыгает и думает: «Нет, не сдамся! Я ещё жив, а значит, надо бороться!» И вдруг — что такое? Нащупал лягушонок под ногами что-то твёрдое, что-то такое крепкое и надёжное, вроде земли. Обрадовался наш лягушонок, оттолкнулся лапками от комочка масла, которое взбил своими лапками и выпрыгнул из горшка. Перевёл дух лягушонок и поскакал обратно домой.

История, рассказанная отцом, действительно научила меня одному из самых важных качеств — борьбе. Борьбе с трудностями, условностями и запретами. Каждый запрет чем-то обоснован, но и любой запрет имеет исключения. Главное — уметь отличать один запрет от другого. И помнить, что в этом мире ничего «невозможного» нет.

С этой твёрдой уверенность я и держалась. Ночью работала, а днём сидела с ребёнком. Все медсёстры клиники уже знали меня, и сочувствующе смотря, лучше приглядывали за Энтони в моё отсутствие.