Сойка-пересмешница - [16]

Как давно это было? Восемь месяцев? Девять? С того времени, когда у нас была такая свобода? Правда, в действительности, все не так, как раньше, учитывая последние события, и эти отслеживающие устройства на наших лодыжках, и тот факт, что мне нужно так часто отдыхать. Но это настолько близко к пониманию счастья, насколько, на данный момент, я могу позволить себе почувствовать. Здешние животные недостаточно подозрительные. То мгновение,за которое они пытаются разобраться в нашем незнакомом запахе, стоит им жизни.

Через полтора часа у нас уже около дюжины тушек из кроликов, белок и индеек, и остаток отведённого времени мы решили провести у пруда, который, должно быть, образовался за счёт подземных талых вод, поэтому вода в нём должна быть прохладной и сладкой. Я не возражаю, когда Гейл предлагает выпотрошить дичь.

Посасывая несколько мятных листиков, я закрываю глаза, прислонившись к скале и растворяюсь в окружающих звуках, позволяя полуденному солнцу нагревать мою кожу, когда мой безмятежный мир нарушает голос Гейла:

- Китнисс, почему ты так заботишься о своей подготовительной команде?

Я открываю глаза, чтобы понять, шутит ли он, но он замолкает, смотря на кролика, которого свежует.

- А почему меня это не должно заботить?

- Гм. Так что же. Это из-за того, что они провели весь прошлый год готовя тебя к резне? - предлагает он свой вариант.

- Все намного сложнее. Я знаю их. Они не злые или жестокие. Они даже не хитры. Ранить их, тоже самое, как ранить детей. Они не видели. Я имею в виду, они не знали." Я запуталась в своих же словах.

- Чего они не знали, Китнисс? - спрашивает он.

- Что трибуты, - которые фактически являются еще детьми, втянутыми сюда, не ансамбль уродцев - вынуждены бороться за жизнь? То, что ты выходила на арену для развлечения людей? Разве это большой секрет в Капитолии?

- Нет. Они не знают, как мы живём. Их с детства так воспитывали и...

- Ты защищаешь их? Он сдергивает кожу с кролика в одним быстрым движением. Это обидно, потому что, в действительности, я их и правда защищаю, и это глупо.

Я старалась найти логическое объяснение.

- Я полагаю, что я буду защищать любого, кого накажут также, только из-за того, что он взял кусок хлеба.

- Возможно это напоминает мне о том, что случилось с тобой из-за индейки! Однако, он прав. Это действительно кажется странным, мой уровень беспокойства за подготовительную команду. Я должна ненавидеть и хотеть увидеть как их вздернут. Но они настолько несведущи, и они относятся к Цинне, и он был на моей стороне, не так ли?

- Я не напрашиваюсь на спор, - сказал Гейл.

- Но я не думаю, что Коин пыталась намекнуть тебе на что-то, наказывая их за нарушения здешних правил. Она, вероятно, думала, что ты рассматриваешь это как одолжение.

Он прячет кролика в мешок и встает.

-Нам пора, если мы хотим вернуться вовремя.

Я проигнорировала предложенную им руку и пошатнувшись встала на ноги.

- Прекрасно.

Никто из нас не говорил во время нашего пути обратно, но поскольку мы уже находились в пределах ворот, я думала о чем-то другом. Во время Двадцатипятилетия Подавления Октавия и Флавий должны были уйти, потому что не могли перестать плакать из-за моего возвращения обратно. И Вения с трудом смогла сказать 'пока'.

- Я постараюсь сохранить в памяти, как они...изменили тебя, - сказал Гейл.

- Постарайся,- ответила я.

В кухне мы отдали мясо Сальсой Сае. Она имеет довольно сильное пристрастие к 13 Дистрикту, даже при том, что она

считает, что повару несколько недостает воображения. Но женщина, которая появилась здесь с дикой собакой и

ревеневым тушеным мясом обязана чувствовать себя привязанной к этому месту. Уставшая из-за охоты и недостатка сна, я иду обратно в свое отделение, найдя его пустым и вспоминая, что мы переехали из-за Лютика. Я иду на верхний этаж и нахожу Отделение Е. Оно выглядит точно также, как Отделение 307, не считая окон - 2 фута шириной и 8 дюймов высотой, расположенного на верху внутренней стены. Поверх него обычно закреплена тяжелая металлическая пластина, но прямо сейчас она открыта и, естественно, кота нигде не видно. Я растянулась на своей постели и луч полуденного сонца заиграл на моем лице. Следущее, что я знаю точно - это то что моя сестра разбудит меня в 18:00 - рефлекс.

Прим говорит мне, что они начиная с обеда объявляли о собрании. Все население, кроме тех, кто необходим на общественных работах, должны на нем присутствовать.

Мы следуем за указаниями к собранию, огромная комната, в которой легко может уместиться тысяча человек. Можно сказать, что это было построено как собор, и возможно, он и находился здесь до эпидемии

сифилиса. Прим спокойно указывает на широко распространенные отметины от того бедствия - шрамы от сифилиса на телах людей, дети с небольшими отклонениями.

- Они очень серьезно пострадали, - сказала она.

-После этого утра, я не в том состоянии, чтобы чувствовать жалость к Тринадцатому. Я больше, чем мы в Двенадцатом, - сказала я

Я вижу мою мать руководителем в группе способных самостоятельно передвигаться пациентов, которые все еще носили длинные ночные рубашки и больничную одежду. Финник, стоящий среди них, выглядел ошеломленным, но великолепным. В руках он держит кусок веревки, меньше фута в длину, слишком короткий даже для его способности завязывать узлы. Его пальцы быстро связывают и развязывают многочисленные узлы, пока он осматривается вокруг. Вероятно, это часть его лечения.