Сотвори себя - [44]

Старожилы предсказывали большое половодье. С круч, бугров бело-серыми обвалами сползал снег. В глубокие овраги, долины неслись потоки воды, оставляя в земле канавы, беснуясь, пенясь, устремляясь к речке.

Не спалось Крихте. Тревога закрадывалась в душу. Их землянка прилепилась к косогору. Опасное место. Как только усилится оттепель — бурный поток воды может сорвать крышу…

Вышел во двор. Долго стоял, настороженно ловил звуки ночи… Тут, где приткнулась землянка, снег пока лежал мирно. Еле-еле слышалось под ним робкое журчание воды. Но эти незаметные ручейки могут соединиться в один мощный поток… «А может, то напрасные страхи?» — успокоил себя он и пошел спать.

Среди ночи внезапно раздался глухой удар в земляную кровлю. Крихта вскочил на ноги, затаив дыхание, стал прислушиваться: там, наверху, что-то шуршало, крошилось, двигалось… «Снежная лавина», — мелькнула у него мысль.

Зажег свечу. Уставился глазами в окно, но из-за тумана ничего не увидел. Бросился к двери, хотел открыть ее, но она не отворялась, будто ее подпирал кто-то с другой стороны. Присмотрелся: сквозь щели под напором пробивались струйки воды… Понял: их накрыл бурный поток…

Разбудил Харитю.

— Смотри, Паша, в углу протекает… Вода пробивается через кровлю! — завизжала Харитя.

— Мигом подымай детей! Надо уходить, не то… как мыши утонем…

— Боже… Боже! — запричитала жена. Вся дрожала, комкала в руках детскую одежонку, не в силах унять в себе страх.

Проснулись и дети, завопили.

— Прошу без паники! — Павел Свиридович метался со свечой по землянке, не замечая, что воды уже по щиколотку.

— Господи праведный, за какие такие грехи ты насылаешь на нас бедствия? — причитала Харитя.

— Живее одевай детей! — властно приказал он. Сам же достал из-под дощатых нар сапоги-кирзачи, обулся на босу ногу, нырнул в бушлат, посадил на голову как попало шапку — впервые после тяжелого ранения пришлось обходиться без помощи жены.

— Ма-а-ама-а, я боюсь… — Светланка упрямилась, капризничала, не хотела одеваться.

— Не пищать! Всем слушаться меня! — строго закричал отец. — Харитя, держи свечку, пока сможешь. А вы, дети, все гуськом за мной! Может случиться, что на нас хлынет вода… Не бойтесь! Старайтесь удержаться на ногах. Помогайте друг другу. Ты, Харитя, присматривай за всеми!

Как только ослабил задвижку и дернул дверь на себя — неудержимая сила швырнула Крихту в сторону, прижала в угол… Вода с разбега ударила Харитю в грудь, сбила ее с ног, накрыла детей.

Крихта тут же начал высвобождаться из тесного угла. Сквозь серый мрак ночи разглядел, как в ледяной жиже барахтались Тарасик, Галчонок, Катя… Жена прижалась к стенке: испуг сковал ее всю. Схватил Харитю в охапку и вытолкнул на улицу.

— Стой там, наверху, а я буду подавать детей! — бросил прямо в ее, руки Тарасика, затем Катю, Галю. — Бегите к Даруге в хату, а я заберу Свету и догоню вас!

Плохо соображая, мотался по землянке, искал любимую дочурку. Не чувствовал, как холодная, до рези, вода судорогой сводила тело… Ощупал каждый угол, заглянул в каждый закоулок — нет девочки. Словно кто-то уворовал во время суматохи. Засунул руку под нары и вдруг наткнулся на ребенка. Выхватил тельце из воды и прижав его к сердцу, бросился стремглав убегать из дьявольского плена… Не ощущал под ногами дороги, бежал вслепую…

Ворвался в хату Даруги, бережно, заботливо положил на пол девочку и вдруг осознал, что она уже мертва. Потемнело в глазах, и он, теряя сознание, медленно опустился рядом с ребенком.

Харитя, охваченная ужасом, упала на колени перед Светланкой и завопила-запричитала тем жалобно-молящим голосом, каким оплакивают дорогого покойника…

Вся Крутояровка шла-плыла за узеньким, как школьный пенал, гробиком девочки. Один Григорий Жгура не смел пойти со всеми…

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Марьяна Яковлевна временно предоставила свою хату под контору. Особняк, где раньше располагалось правление колхоза, с белыми стройными колоннами, принадлежавший до революции богатейшему конезаводчику, был взорван фашистами. Торчал только остов, да вокруг громоздились груды щебня.

Ежедневно рано утром Даруга приходил в хату к Марьяне. Она вела себя очень корректно, тактично: ни словом, ни намеком не напоминала о Лиде. Садился перед ней на лавку и, словно неуспевающий ученик, терпеливо выслушивал советы, предложения. Видавшая виды орлица без нажима, исподволь обучала его высокому искусству полета и выводила едва оперившегося птенца на трудную дорогу жизни.

— Мой хитроумный зятек, Жгура, пустил людям пыль в глаза… Некачественным шлаком завалил многие дворы. Из этой трухи даже свинарника не построишь, не то что хаты. Уж больно он сырость впитывает…

— Придется воспользоваться прадедовским способом…

— Лепить саман?

— Я другого выхода не вижу.

— Не стоит возвращаться к мазанкам. Народ, победивший фашизм, заслужил добротные жилища. На высоком фундаменте, с большими светлыми окнами…

— Марьяна Яковлевна, откуда же взять стройматериалы? Я не понимаю вас…

— Я вчера вечером заглянула на огонек к деду Земельке. Ума палата!

— Догадался. Опыт примитивного земства? Старик говорил мне…

— Товарищ председатель, прошу не задирать носа. Напрасно ты недооцениваешь начинаний земства. Если хочешь знать, примитивное земство до революции построило в окрестных селах пятнадцать кирпичных школ, а мы после революции, к сожалению, еще ни одной. Свяжись-ка с дедом Земелькой. Он поможет построить печь по обжигу кирпича-сырца. Здесь-то и есть золотая жила, то основное звено, за которое тебе нужно ухватиться обеими руками.