Сотвори себя - [33]
— Добрый вечер, мамаша!
Старуха, кряхтя, с трудом поднялась на ноги, выпрямилась. Не торопясь повернулась лицом к порогу:
— Здоров, чернобров! Брови колесом, а сопли под носом…
— От одной крайности к другой?
— Слыхала, слыхала. Людей спасаешь, а о матери забыл…
Виновато стоял посреди землянки, будто приклеенный к полу подошвами.
— Вы же, мамаша, одна проживаете, терпимо… А у Крихты семья, целая артель, — говорил путано, как ученик, не выучивший урок.
— Спасибо, сын мой, что все-таки пришел…
— Давайте, мамаша, наконец найдем общий язык. Я к вам всем сердцем, а вы ко мне с перцем… Как мачеха — по морде, по морде меня…
— Э, говори, да не заговаривайся… Проходи, садись на моем ложе, — кивнула головой на дощатую лежанку.
— Лучше навестить поздно, чем никогда. Неудачлив я, мама. Семья разваливается… Кричу, взываю к людям: спасите, но все оглохли, онемели. Отворачиваются от меня, как от чумы… Родная мать и та дышит морозом. А еще в бога верите, бьете поклоны, распинаетесь в молитвах, — побагровел, сбрасывая с себя шинель.
— Для семьи нужна обоюдная любовь… А у тебя, сын, она однокрылая, щербатая.
— По-вашему, сложить руки и ждать смерти? Нет, я легко не сдамся. Смелым и бог помогает!
— Ты же неверующий, Григорий.
— Разве долго стать верующим? Кинул крест на себя, пробубнил: «Отче наш, иже еси на небеси…»
— Не богохульствуй! С наперсток умишка, и тот высохнет.
— Если бы я наверняка знал, что поможете мне, не задумываясь, принял бы вашу веру!
— Чем тебе помочь? Лиду усмирить?
— Посерьезнее дела. Собственно, все связано в один узел.
— Не возьму в толк, что ты замышляешь? — мать пожала плечами.
— Вам откроюсь, мама, хотя это пока тайна. Меня сватают на председателя колхоза в Крутояровке. Я деловой человек, вы же знаете… Там, в районе, я уже забил крепкий клин. Но очень важно и здесь, на месте, крепкую поддержку иметь. Люди должны проголосовать за меня.
— Пусть избирают, коль достоин, а при чем же здесь я?
— Понимаете, мама… Вы глубоко верующая женщина. К вашему слову прислушаются многие… Вы тишком перемолвитесь с соседями, у которых читали псалтырь. Сможете подговорить и тех, кто у вас шапки шили или собираются шить. В вашу землянку, я же знаю, сходятся все нити…
— О-о-о, если пролезешь в председатели, тогда и мне хату построишь?
— О чем речь! Кстати, у вас, мама, есть чем печку топить?
— Уже вырубила полсада…
— Я завтра подкину дровишек, соломы для растопки. Глупая жизнь! За мелкими хлопотами некогда родному человеку помочь. — Вертел в руках обветшалую, в двух местах залатанную шапку: может, мать обратит на нее внимание и предложит вон ту, новую, что пышно восседает на сундуке.
— Вижу у тебя на голове обносок…
— Да, мама, да! — угодливо подал ей свою потрепанную ушанку.
— Я для отца пошила папаху… Собиралась завтра на могилу отнести. Часто во сне приходит ко мне и весь дрожит от холода… Если хочешь, возьми себе. Отец подождет, ему некуда торопиться. А ты ведь рвешься в председатели.
Григорий схватил обеими руками папаху. Такой роскошной он еще никогда не видел: околыш высокий, из седых смушковых лоскутов. Верх серебристый, а на его фоне распластался кровавый крест… Потрогал пальцами тугие завитушки, они приятно пружинили.
— Мама, так вы серьезно отдаете ее мне?
— С одним условием: если будешь носить с крестом…
Григорий сник, ссутулился.
— Перед вами, матушка, кривить душой не стану: отпорю я этот страшный крест.
— Какой заработали с отцом… Иного я не придумала. Бери папаху покойного. Мертвому она не нужна. Носи!
— Мама, вы суеверны, — притворился, что не улавливает намека.
— В мою душу не лезь и веры моей не осуждай, она чище твоей…
— Нет! Я креста носить на темени не собираюсь…
— Значит, тебе, вертопрах, и председателем не быть, — сердито прошамкала мать.
— Слишком дорога цена! — порывисто протянул он папаху матери.
— Раз уже в твоих руках побывала…
— Спасибо! — обрадовался Григорий, как ребенок конфетке. — Говорите, сколько заплатить? Я даром не возьму, — ловко выхватил из кармана кителя кошелек.
— Шапка не имеет цены… Она шилась для мертвого отца, а досталась живому сыну…
— Мамаша, вы снова за свое. Что вы хотите от меня, я никак не могу понять? — вспыхнул Григорий.
— Не с шапки начинается председатель…
— Если бы не вы, мама, сказал бы: типун тебе на язык! — натянул на самые уши новую папаху и выскочил из землянки.
Часть вторая
САМ СЕБЕ ВРАГ
ГЛАВА ПЕРВАЯ
У Левка Даруги не было ни родной матери, ни родного отца. Он их никогда и в глаза не видел. Да и односельчане, среди которых вырос, не помнили, собственно, не знали их.
Нашла его, крохотулю, Мотрона Мотрушиха в коровнике среди телят. Пришла утром поить молоком сосунков и увидела: что-то шевелится в соломе… Всмотрелась и оторопела от удивления.
— Боже, дитя… — Всплеснув руками, мигом позвала доярок.
Прибежали подруги, окружили подкидыша.
— Кукушка из соседнего села свое яичко подложила в чужое гнездышко…
— Забирай, Мотя, детеныша. Если хочешь знать, он тебе самим богом послан, — загалдели женщины.
Худой-худющий, пучеглазенький пацаненок вроде бы улыбнулся Мотрушихе. Она склонилась над ним, широко расставив руки, словно птица крылья, оберегающая от бодливых телят.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Жизнь и творчество В. В. Павчинского неразрывно связаны с Дальним Востоком.В 1959 году в Хабаровске вышел его роман «Пламенем сердца», и после опубликования своего произведения автор продолжал работать над ним. Роман «Орлиное Гнездо» — новое, переработанное издание книги «Пламенем сердца».Тема романа — история «Орлиного Гнезда», города Владивостока, жизнь и борьба дальневосточного рабочего класса. Действие романа охватывает большой промежуток времени, почти столетие: писатель рассказывает о нескольких поколениях рабочей семьи Калитаевых, крестьянской семье Лободы, о семье интеллигентов Изместьевых, о богачах Дерябиных и Шмякиных, о сложных переплетениях их судеб.
В книгу вошли ранее издававшиеся повести Радия Погодина — «Мост», «Боль», «Дверь». Статья о творчестве Радия Погодина написана кандидатом филологических наук Игорем Смольниковым.http://ruslit.traumlibrary.net.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Сергей Федорович Буданцев (1896–1939) — советский писатель, автор нескольких сборников рассказов, повестей и пьес. Репрессирован в 1939 году.Предлагаемый роман «Саранча» — остросюжетное произведение о событиях в Средней Азии.В сборник входят также рассказы С. Буданцева о Востоке — «Форпост Индии», «Лунный месяц Рамазан», «Жена»; о работе угрозыска — «Таракан», «Неравный брак»; о героях Гражданской войны — «Школа мужественных», «Боевая подруга».
Впервые почувствовать себя на писательском поприще Василий Ганибесов смог во время службы в Советской Армии. Именно армия сделала его принципиальным коммунистом, в армии он стал и профессиональным писателем. Годы работы в Ленинградско-Балтийском отделении литературного объединения писателей Красной Армии и Флота, сотрудничество с журналом «Залп», сама воинская служба, а также определённое дыхание эпохи предвоенного десятилетия наложили отпечаток на творчество писателя, в частности, на его повесть «Эскадрон комиссаров», которая была издана в 1931 году и вошла в советскую литературу как живая страница истории Советской Армии начала 30-х годов.Как и другие военные писатели, Василий Петрович Ганибесов старался рассказать в своих ранних повестях и очерках о службе бойцов и командиров в мирное время, об их боевой учёбе, идейном росте, политической закалке и активном, деятельном участии в жизни страны.Как секретарь партячейки Василий Ганибесов постоянно заботился о идейно-политическом и творческом росте своих товарищей по перу: считал необходимым поднять теоретическую подготовку всех писателей Красной Армии и Флота, организовать их профессиональную учёбу, систематически проводить дискуссии, литературные диспуты, создавать даже специальные курсы военных литераторов и широко практиковать творческие отпуска для авторов военной тематики.