Сотвори себя - [27]
— Заготавливал в лесу дрова и… Поплатился здоровьем за свою неосмотрительность, — бормотал сквозь слезы Жгура.
— Впервые в жизни встречаю такого молодца, который берет с собой в лес вату, бинт, йод, — съязвила врач, намекая на что-то греховное.
— Ветеринар я… Ношу все необходимое с собой, — нагло солгал Григорий. — Я из пришельцев. Овец гнал за Волгу да и бросил якорь на время в деревеньке вашей.
— Для такого здоровяка это ранение — пустяк, легкая царапина. — Искусно забинтовав пятерню, врач положила Жгуру на кушетку передохнуть.
Немного придя в себя, Григорий пробрался тайком в лес, чтобы замести следы…
Оцепенело стоял над торчащим в старом пне топором.
И вдруг услышал знакомый лай собаки. От неожиданности вздрогнул. Повернул голову и увидел своего Рябка. Удивился. Мгновенье — и пес, радостно повизгивая, уже ластился у его ног…
Лишь на десятый день приплелся Григорий домой с Рябком. Шура выскочила из избы во двор и не узнала своего мужа.
Бескровное, измятое, сникшее лицо… В глазах — одна лишь зола от прежнего огня. Правая рука забинтована и подвешена на платке.
— Гришутка! Дорогой, что случилось? Господи, расскажи, расскажи, не мучь меня!..
— Пустяки. Там одни бабы в деревне. Попросили меня соломорезку починить. А я в ней сам ровным счетом ничего не смыслю. Начал копаться в ножах, а лошади дернули… И как не было пальцев…
— Что же теперь будет? Как же ты так неосторожно? — запричитала Шура.
Подошли к отчиму и мальчики, сочувственно склонили перед ним головы: впервые им стало жаль его.
— Славные мои! Мы так легко смерти не поддадимся. Правда? — Левой рукой потрепал давно не стриженные волосы.
Детские лица от прикосновения мужской руки радостно засияли.
Шура, всхлипывая, произнесла:
— Гриша, заходи в избу… Чего же мы стоим посреди двора как чужие? Ты ведь голодный…
— Ребята, накормите Рябка. Толковейшая собака. И под землей меня разыскала.
Растерялась Шура: неожиданным теплом дохнуло от его слов, таких простых, непринужденных: «Ребята, накормите Рябка…» И доброжелательные слова, и радушное выражение лица, и сердечный взгляд его когда-то колючих глаз — все стало новым, непривычным. Жена и побаивалась этой резкой перемены в обращении и молилась в душе богу, чтобы муж остался таким навсегда. Правда, характер у него крутой. Под горячую руку может кулаком под бок тумака дать — и за месяц не очухаешься. Ранение, может, смягчит характер…
— Давайте, молодцы, я вас хоть левой постригу, — предложил Григорий на следующий день и добавил шутя: — Я ведь овечий парикмахер…
По избе покатился смех.
Затянулись, зажили раны. Снял Григорий надоевшую повязку.
Тем временем фронт покатился к Днепру, затем достиг предвоенных границ. Внимательно следил Григорий за событиями. Как «Отче наш», повторял про себя сочиненную версию своей судьбы: «В тылу хлеб сеял, землю пахал, мясо посылал на фронт… Вот видите, чуть не всю руку отхватило соломорезкой…»
Часто жене пересказывал эту выдумку, тренировался, чтобы потом не завраться, не перепутать грешное с праведным.
Усложнялось дело с сумасшедшей Шурой. Прилипла, глупенькая, к нему, уверовала, что он у ее юбки и умирать будет. А его магнитом тянуло в родные края, к матери. Он во сне и наяву грезил Крутояровкой. Тайно мечтал о собственной хате-светлице, о красивой украинке, что станет его законной женой и родит кровного ребенка.
Не отваживался откровенно поговорить с Шурой. Повиснет у него на шее, и не оторвешь, не оттолкнешь ее от себя. А плача, а крика, а стонов будет! Один выход — удрать. Все оставить и исчезнуть, провалиться сквозь землю. Заберет он лишь чемодан с деньгами, закопанный там, в бабкином погребе.
В дождливую ночь, когда вода смывает следы, когда, казалось, и Рябко не вынюхает, не найдет хозяина, выскользнул из избы в темень и стремглав помчался прочь, убегал, будто из тюрьмы на свободу.
Забарабанил в окно сонной бабке, ворвался в погреб, отрыл чемодан, набитый деньгами, сгреб его и очертя голову полетел на железнодорожную станцию. Скорее, скорее. На любой поезд, что идет на запад.
И вот на тебе, письмо от Шуры. Нашла-таки, чума ходячая. Был осмотрительным. Однако разыскала из дальней своей дали в Крутояровке. Может, через милицию подавала на розыск? Такая ни перед чем не остановится.
Боялся этого письма, как бомбы. Носил в кармане, не в силах распечатать. От Лиды с ним прятался, таился. Ведь никогда не признавался, что был уже женат… Да и старался не вспоминать о том времени. С кем не случается… Надо было выжить и приспособиться…
Спрятался в сарай. Дрожащими руками разорвал конверт, и мелкие корявые буквы зарябили в глазах. Пробежал взглядом написанное раз, второй, третий. И только потом стал вчитываться внимательнее.
«Я знала, что ты удерешь… Я предчувствовала, что ты изменишь мне… Но как ты мог изменить верному Рябку? И пес тебе за это, шалопай, жестоко отомстил. Но об этом узнаешь позже. Пишу тебе с одной целью: срочно пришли мне свое согласие на развод. Хочу как можно скорее откреститься от тебя, подлый. У меня ведь два славных сына! Не желаю, чтобы на них пала твоя черная тень…»
Из всего вычитанного Жгуру больше всего, поразило: «И пес тебе за это, шалопай, жестоко отомстил…» Что, шантажирует, чума ходячая?
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Жизнь и творчество В. В. Павчинского неразрывно связаны с Дальним Востоком.В 1959 году в Хабаровске вышел его роман «Пламенем сердца», и после опубликования своего произведения автор продолжал работать над ним. Роман «Орлиное Гнездо» — новое, переработанное издание книги «Пламенем сердца».Тема романа — история «Орлиного Гнезда», города Владивостока, жизнь и борьба дальневосточного рабочего класса. Действие романа охватывает большой промежуток времени, почти столетие: писатель рассказывает о нескольких поколениях рабочей семьи Калитаевых, крестьянской семье Лободы, о семье интеллигентов Изместьевых, о богачах Дерябиных и Шмякиных, о сложных переплетениях их судеб.
В книгу вошли ранее издававшиеся повести Радия Погодина — «Мост», «Боль», «Дверь». Статья о творчестве Радия Погодина написана кандидатом филологических наук Игорем Смольниковым.http://ruslit.traumlibrary.net.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Сергей Федорович Буданцев (1896–1939) — советский писатель, автор нескольких сборников рассказов, повестей и пьес. Репрессирован в 1939 году.Предлагаемый роман «Саранча» — остросюжетное произведение о событиях в Средней Азии.В сборник входят также рассказы С. Буданцева о Востоке — «Форпост Индии», «Лунный месяц Рамазан», «Жена»; о работе угрозыска — «Таракан», «Неравный брак»; о героях Гражданской войны — «Школа мужественных», «Боевая подруга».
Впервые почувствовать себя на писательском поприще Василий Ганибесов смог во время службы в Советской Армии. Именно армия сделала его принципиальным коммунистом, в армии он стал и профессиональным писателем. Годы работы в Ленинградско-Балтийском отделении литературного объединения писателей Красной Армии и Флота, сотрудничество с журналом «Залп», сама воинская служба, а также определённое дыхание эпохи предвоенного десятилетия наложили отпечаток на творчество писателя, в частности, на его повесть «Эскадрон комиссаров», которая была издана в 1931 году и вошла в советскую литературу как живая страница истории Советской Армии начала 30-х годов.Как и другие военные писатели, Василий Петрович Ганибесов старался рассказать в своих ранних повестях и очерках о службе бойцов и командиров в мирное время, об их боевой учёбе, идейном росте, политической закалке и активном, деятельном участии в жизни страны.Как секретарь партячейки Василий Ганибесов постоянно заботился о идейно-политическом и творческом росте своих товарищей по перу: считал необходимым поднять теоретическую подготовку всех писателей Красной Армии и Флота, организовать их профессиональную учёбу, систематически проводить дискуссии, литературные диспуты, создавать даже специальные курсы военных литераторов и широко практиковать творческие отпуска для авторов военной тематики.