Сотвори себя - [122]
В тесной и темной, дочерна закопченной табачным дымом сторожке, прижавшейся к тяжелым железным воротам, ежедневно и бессменно дремал сухощавый, с тонким носом, глухой, как вечность, адъютант Карл Шерринг. В тот день во время налета Карла присыпало землей, тяжело контузило, он едва выжил. Оглох с тех пор. Но глаза у него видели за троих. Стоило хозяину в своей комнате нажать кнопку, как тут же вспыхивала над головой Карла лампочка и адъютант мигом срывался с койки.
Искалеченного генерала часто мучила бессонница: ныли культи, будто кто-то невидимый вытягивал из них сухожилия. Тогда он всю ночь напролет играл в «глухого Карла». Слегка, одним мизинцем, нет, даже кончиком ногтя, дотрагивался до черной кнопки, торчавшей в стене над его кроватью, и, иезуитски улыбаясь, прислушивался, раздадутся ли шаги адъютанта.
Минута, вторая, третья. И вот уже на веранде громыхает сапогами Карл.
Глухой, конечно, не мог слышать, как генерал, от нечего делать, дурачась, развлекаясь, хохочет на всю виллу, теша свою измаянную душу: он здесь полновластный хозяин, а все остальное — бесплатное приложение…
Утром, как правило, вызывал к себе Шерринга и снова издевательски хохотал: «Мне приснилось, что ты, Карлик, умер и на твои пышные похороны прилетел на самолете Гитлер… Ха-ха-ха! Сам фюрер! Примерещится же такое… Не спеши прощаться с белым светом, старина. Мы вместе с тобой умрем в один и тот же день, чтобы ты и там, в загробном царстве, был моим добрым и мудрым адъютантом».
Когда-то ему, Гаусгоферу, фюрер обещал подарить весь Крым, это райское побережье.
Но и теперь генерал тешил себя надеждой, что фюрер за слепую преданность, за тяжкие раны и страдания должен все-таки щедро вознаградить его обещанным Крымским побережьем.
Еще будучи на излечении в госпитале, написал Гитлеру почтительнейшее, верноподданническое письмо, в котором изъяснился, уверив в своем чистосердечном верноподданстве. У него, Гаусгофера, есть основное — неугасимый факел разума. До последнего издыхания верой и правдой будет служить фюреру и победоносной Германии. А в конце как бы между прочим намекнул о прежних обещаниях…
Ответ на свое раболепное писание генерал так и не получил. Потом уже ему по секрету передали, что, пробегая взглядом слезливое послание, фюрер плюнул, раздраженно смял письмо и выбросил его в корзину, пробормотав: «Если бы всевышний брал в расчет пожелания каждой овцы — сам в барана превратился бы…»
Но со временем Гитлер все-таки не оставил просьбу искалеченного на фронте генерала без внимания. Срочно распорядился, чтобы Гаусгоферу изготовили по особым чертежам персональную коляску с позолотой. А еще приказал срочно построить за государственный счет роскошную и удобную для безногого виллу на побережье Крыма.
Безногий сходил с ума, проклиная все и вся на свете. Страдал бессонницей, не находил себе места. Чтобы утолить жажду мести, выдумал сам себе «тайную охоту», о которой никто не знал, не ведал…
Поздней ночью, когда вся прислуга крепко спала, он насыпал в нагрудный карман патронов, как желудей, вынимал из желтой кобуры, висевшей над кроватью, миниатюрный револьвер, совал его за пазуху.
С трудом приподнимая на руках тяжелое тело, поудобнее устраивался в своем кресле, крепко-накрепко затягивался ремнями и, напрягаясь, обливаясь потом, спускался по крутым ступенькам в глубокое бомбоубежище. На груди, пристегнутый булавкой, висел включенный фонарик, освещавший помещение.
В квадратном удушливом подвале царила густая темень. Сюда днем не проникал ни единый лучик солнца. Генерал не разрешал оставлять настежь открытой дверь, остерегался, чтобы не раскрылась его опасная забава…
Гаусгофер знал как дважды два: темнота не имеет глаз и языка. Да если к тому же ее, черноволосую ведьму, зажать бетоном в пустом подземелье, тогда ночь никогда не предаст. Ночь — молчаливый сообщник самых страшных злодеяний. Она терпеливо бережет светлые и черные тайны.
И в эту ночь плотно закрыл за собой толстую металлическую дверь. Придирчиво обшарил фонарем покрытые плесенью серые углы: не спрятался ли кто здесь случайно? Убедившись, что опасаться нет оснований, генерал несколько мгновений сверлил глазом фонарика врезной замок, который сторожил почти незаметную в стене дверку.
Наваливаясь обеими руками на легкие плоскоступцы, Гаусгофер со злостью, с прижимом шаркал «подошвой» настила о рашпиль бетонированного пола. Широкая грудь возбужденно ходила ходуном. Сопел, тяжело дышал раскрытым ртом: в подвале не хватало кислорода.
Отпер дверь тайника. Фонарик тут же послал внутрь низенькой каморки свои пронырливые лучи. Они вмиг рассеяли мрак. Перед искалеченным генералом предстало несколько разных портретов Гитлера в массивных золоченых рамах. А там дальше, в углу, распласталось в пыли, покрытое паутиной, изрешеченное пулями напыщенное изображение фюрера…
Гаусгофер властно тянулся руками к новому, ярко поблескивающему свежими красками портрету: величественная поза, безумно-острый взор… От этого убийственного взгляда когда-то бегали мурашки по спине… Сейчас же он, генерал, чихал на владыку… Он его ставил к стенке и расстреливал… лепил, лепил пули одну за другой…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Жизнь и творчество В. В. Павчинского неразрывно связаны с Дальним Востоком.В 1959 году в Хабаровске вышел его роман «Пламенем сердца», и после опубликования своего произведения автор продолжал работать над ним. Роман «Орлиное Гнездо» — новое, переработанное издание книги «Пламенем сердца».Тема романа — история «Орлиного Гнезда», города Владивостока, жизнь и борьба дальневосточного рабочего класса. Действие романа охватывает большой промежуток времени, почти столетие: писатель рассказывает о нескольких поколениях рабочей семьи Калитаевых, крестьянской семье Лободы, о семье интеллигентов Изместьевых, о богачах Дерябиных и Шмякиных, о сложных переплетениях их судеб.
В книгу вошли ранее издававшиеся повести Радия Погодина — «Мост», «Боль», «Дверь». Статья о творчестве Радия Погодина написана кандидатом филологических наук Игорем Смольниковым.http://ruslit.traumlibrary.net.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Сергей Федорович Буданцев (1896–1939) — советский писатель, автор нескольких сборников рассказов, повестей и пьес. Репрессирован в 1939 году.Предлагаемый роман «Саранча» — остросюжетное произведение о событиях в Средней Азии.В сборник входят также рассказы С. Буданцева о Востоке — «Форпост Индии», «Лунный месяц Рамазан», «Жена»; о работе угрозыска — «Таракан», «Неравный брак»; о героях Гражданской войны — «Школа мужественных», «Боевая подруга».
Впервые почувствовать себя на писательском поприще Василий Ганибесов смог во время службы в Советской Армии. Именно армия сделала его принципиальным коммунистом, в армии он стал и профессиональным писателем. Годы работы в Ленинградско-Балтийском отделении литературного объединения писателей Красной Армии и Флота, сотрудничество с журналом «Залп», сама воинская служба, а также определённое дыхание эпохи предвоенного десятилетия наложили отпечаток на творчество писателя, в частности, на его повесть «Эскадрон комиссаров», которая была издана в 1931 году и вошла в советскую литературу как живая страница истории Советской Армии начала 30-х годов.Как и другие военные писатели, Василий Петрович Ганибесов старался рассказать в своих ранних повестях и очерках о службе бойцов и командиров в мирное время, об их боевой учёбе, идейном росте, политической закалке и активном, деятельном участии в жизни страны.Как секретарь партячейки Василий Ганибесов постоянно заботился о идейно-политическом и творческом росте своих товарищей по перу: считал необходимым поднять теоретическую подготовку всех писателей Красной Армии и Флота, организовать их профессиональную учёбу, систематически проводить дискуссии, литературные диспуты, создавать даже специальные курсы военных литераторов и широко практиковать творческие отпуска для авторов военной тематики.