Рейчел с трудом удержалась от соблазна сказать, что хочет обхватить его шею руками и крепко обнять. Вместо этого она произнесла:
— Все зависит от времени, которым ты располагаешь.
— Пару дней буду занят делами в дневные часы, но, я подумал, если ты свободна по вечерам…
Его тон был бесстрастен, как у служебного автоответчика. Рейчел едва поборола желание сказать ему, что она не игрушка, которой можно позабавиться на досуге. Смолчав, Рейчел, однако, одарила его ледяным взглядом. Люсьен не заметил, так как ждал, когда спустится скрипучий лифт.
— Мы могли бы поужинать здесь, — предложил он, — или пойти куда-нибудь в другое место, если ты пожелаешь.
— Пожалуй, я предпочту куда-нибудь сходить, — решила она. — Буду готова через полчаса.
В своей комнате девушка принялась размышлять: если она наденет одно из лучших вечерних платьев, он сочтет себя обязанным отвести ее в один из самых дорогих ресторанов и угостить роскошным ужином. Если же она оденется слишком просто, он наверняка обидится — его не сочли достойным того, чтобы хоть немного принарядиться.
Рейчел пошла на компромисс и выбрала платье земляничного цвета и подходящий к тону жакет — наряд, купленный ею здесь, в Милане. Она знала, Люсьен непременно посмотрит на ее туфли и, безусловно, простые белые лодочки удовлетворят его.
Когда она спустилась в холл отеля, Люсьен отложил в сторону газету, которую читал.
— Сначала зайдем в кафе и выпьем, — предложил он.
Она согласно кивнула. Может, вино растопит эту холодную сдержанность, которая не только окутывала его, словно хмурое осеннее облако, но и ей мешала вести непринужденный разговор.
После мартини в уличном кафе Люсьен отвел ее в небольшой, но элегантный ресторан. За окном их столика открывался впечатляющий вид на освещенный прожекторами фасад огромного белого мраморного собора. Его бесчисленные остроконечные башенки устремлялись ввысь, как бы пронзая сине-черное небо.
— Словно сталактиты в пещере, — задумчиво произнесла Рейчел. — Или, может, правильнее будет сказать «сталагмиты», если они поднимаются из земли?
Подобие улыбки появилось на губах Люсьена, он уже был готов дать какой-то поддразнивающий ответ, но разносящий вина официант стоял уже у него за спиной.
Нельзя сказать, чтобы они все время молчали. Как вспоминала потом Рейчел, разговор все-таки тек, хотя и вяло. Но эти ужасные, высокомерные манеры Люсьена… Казалось, будто между ними на столе лежит глыба льда.
Он рассказал о мирной кончине мадам Бертелль и более чем скромных похоронах, на которых присутствовали только ближайшие родственники и он сам. Рассказал о Хэрри, который явно успокоился, и о том, что Селия проводит теперь много времени с сыном в так называемой студии, в которую Рейчел когда-то вложила столько выдумки.
— Эта твоя идея была просто великолепной, Рейчел, — сказал Люсьен, и голос его немного потеплел.
— Ты хочешь сказать — поощрить Хэрри к творчеству? Все дети должны иметь такую возможность, особенно при таких условиях, какие в состоянии обеспечить Пьер и Селия.
Выражение его лица утратило появившуюся было мягкость. Рейчел и сама почувствовала, что говорит назидательно, как учительница.
Когда Люсьен проводил ее в отель, то пообещал позвонить на следующий день.
Рейчел же мысленно дала обет, что больше не станет никуда принимать приглашений.
В своем номере она с иронией подумала о том, насколько больше удовольствия она получила здесь от общения с Валантеном, и все же именно с Люсьеном хотелось ей сохранить дружеские отношения, если не нечто большее, но, видно, они несовместимы.
Она стала упаковывать вещи. Завтра закончит все дела с Гаттани и все подготовит к переезду во Флоренцию. Даже Люсьен не сможет остановить ее.
Однако, когда она вернулась на следующий вечер в отель, ее ждала телеграмма из Соснового замка:
«С Селией произошел несчастный случай. Приезжай как можно скорее. С любовью Пьер».
Рейчел не на шутку всполошилась. Что за несчастный случай?.. Незначительный или серьезный?..
Если через три месяца должен родиться ребенок, любой случай может оказаться опасным. Рейчел не стала терять времени даром и, закончив собирать вещи, написала письмо синьору Гаттани, в котором поблагодарила его за помощь и объяснила, что вынуждена срочно вернуться в дом сестры, пообещав связаться с ним по телефону.
Решить вопрос с поездкой оказалось не просто. Самолет из Милана в Лион взлетит прежде, чем она сможет добраться до аэропорта.
— Тогда мне придется поехать поездом, — сказала она портье.
— Поездка будет довольно сложной, придется сделать несколько пересадок, — предупредил тот ее.
— Ничего не поделаешь. Я должна добраться туда как можно скорее.
Портье как раз выписывал ей время отправления поездов и пересадок, когда в холл вошел Люсьен.
Забыв о своем намерении казаться холодной и отстраненной, Рейчел коротко объяснила причину своего поспешного отъезда и показала телеграмму Пьера.
— Если бы я вернулась домой пораньше, то успела бы на самолет, но теперь слишком поздно… — Рейчел подавленно смолкла.
— Я могу отвезти тебя на машине, — предложил он. — На это уйдет не больше времени, чем на самолет до Лиона или на поезд отсюда до Клермон-Феррана.
