Сон льва - [127]
Бытует легенда, что император Адриан[319] приказал поставить в Колизее сферическое зеркало, в котором отражался весь мир. В данный момент я чувствую себя так, словно смотрю в это зеркало и в мгновение ока могу увидеть все: что впереди меня и сзади, начало и конец.
Они довольно похожи.
Фильм-заставка заканчивается, и диафрагма смыкается.
Черный глаз закрывается.
Я ухожу по тропе в прерию.
Я повидал в городе достаточно. Время выдержки истекло, и вульва снова сжимается вокруг меня.
Скоро наступит антракт перед фильмом. В любой момент может мимо пройти Кларетта. Шоколад, сласти и сигареты! Старшеклассники ложатся в проходах, чтобы подсматривать ей под юбку. Ах, все отдал бы сейчас за пару ее леденцов!
Вся сегодняшняя суета была лишь репетицией цирка, который ожидает меня завтра в термах Диоклетиана.[320] Там запланирован медиа-спектакль, бесплатной декорацией для которого будет служить церковь, спроектированная Микеланджело. Внутри оставлено место для правительства и дефиле знаменитостей, как бывает лишь во время Венецианских кинофестивалей на Лидо.[321] Снаружи разместится толпа в тридцать тысяч человек: от Пьяцца-делла-Република до Виа Национале, и будет следить за шоу на огромных экранах. Шоу будет регулярно прерываться рекламой дижестива[322] и нового сорта пасты, к которой лучше пристает соус.
Джельсомине придется выслушать множество речей. Она держит так крепко розовый венок, что он впивается в ее ладонь и оставляет ранку. Президент, несколько лет назад назвавший меня в «Римском обозревателе»[323] безбожным извращенцем, заявит со слезами в голосе, что Италия потеряла своего самого любимого сына. Выборы, как всегда в этой стране, не за горами, поэтому по окончании церемонии государственный деятель сойдет с трибуны и расцелует Джельсомину в обе щеки.
Это сломает ее, и она начнет душераздирающе рыдать. Она выглядит не так чтобы очень: в огромных солнечных очках и белом тюрбане, прикрывающем голый череп. И все-таки никто из тех, кто будет смотреть эти кадры, не видел женщины красивее.
Все это время Гала будет уже находиться там. Сначала она стоит снаружи, на площади, но Джельсомина лично позаботилась, чтобы молодую женщину, с которой ей пришлось меня делить, забрали с площади и предоставили ей место внутри церкви.
Она сидит на самом последнем ряду, и никто не знает, кто она. Она пришла одна и ни с кем не может поделиться истинной причиной своего горя. В какой-то момент ее замечает Марчелло, сидящий впереди на первом ряду. Он делает ей знак, чтобы она прошла вперед, но она делает вид, что не видит.
После того, как вся шумиха улеглась, Джельсомина хочет еще раз меня коснуться. Она очень ослабла из-за всего этого и ненадолго переживет меня.
Ее приходится поддерживать. На глазах у всего мира она наклоняется ко мне и шепчет:
— Ciao, amore![324]
Спасибо, любимая, и, ради бога, перестань плакать!
Наконец-то я стал тем, кем всегда чувствовал себя: фантазией.
Больше от меня ничего не осталось. И мне ничуть не страшно. А с чего бы? Пока ты не знаешь, что это, оно может быть всем.
Темно. Все ушли домой. Свора бродячих собак бродит по опустевшей площади.
Неужели все должно вот так закончиться?
У меня все еще в ушах голос одного японца, после того, как я представил им свои планы: «Что?! — проворчал он. — И это все? Неужели все закончится без проблеска надежды, без нового начала? Дайте мне хотя бы расцветающее дерево. В крайнем случае, распускающийся цветок!»
Я посмотрю, что я могу сделать.
Дверь открывается. Входит Чулло. Моя правая рука, мастер на все руки. Мы вместе работаем с моего самого первого фильма. Его шаги звенят в пустом помещении.
— Эй, Чулло! Дорогой, славный Чулло!
Он пересекает студию, направляясь к раздвижной стене, и открывает ее. В комнату врывается день, сначала одной тонкой полоской, потом во всю ширину.
Панорама ослепляет. Мои глаза отвыкли от этого.
— Тишина, идет съемка! — кричит кто-то. — Камера?
— Работает.
— Звук?
— Есть.
— Пять, четыре, три…
Я придумал Рим, Гала. Придумай теперь себя!
— …мотор!
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».
В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.
Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.