Солнце сквозь пальцы - [6]
«Лето, море. Что еще нужно? Оставьте меня здесь. В покое. Одного».
10
До пляжа доносилась музыка. Звуки смешивались со свистом поднявшегося ветра.
Дарио открыл глаза. Он что, заснул?
Музыка, тени. Ветер в лицо. И влажный песок под ногами. Где он?
Дарио тряхнул головой. Он услышал стоны. Картинка в голове складывалась медленно. Наконец Дарио понял: это были стоны Энди, который лежал рядом с ним. Он лежал на боку. Его лицо было покрыто слоем песка, тело скрючилось, словно камыш после шторма. Он дрожал и бормотал что-то нечленораздельное. Песок на его щеке смешивался со слюной и превращался в кашу.
– Черт! – Дарио резко встал.
Он поднял Энди под мышки, надел на него футболку, снял свою и накрыл его ею как одеялом.
– Черт, – повторил он.
Кожа Энди была ледяной, как будто кто-то засунул его в холодильник.
– Спокойно, – сказал Дарио и начал массировать ему спину. – Спокойно. Сейчас ты согреешься.
Но Энди не согревался. Тогда Дарио обнял его.
Вечерний воздух становился все более колючим.
Внезапно вдалеке послышались голоса. Уличные фонари выхватили из сумерек компанию парней, гулявших по набережной.
– Эй! – закричал Дарио.
Парни остановились. Дарио аккуратно положил Энди на песок и побежал к ним по пляжу.
– Эй! – вновь крикнул он. – Со мной инвалид, он сильно замерз. Кто-нибудь может помочь мне?
Вперед вышел блондин. Он посмотрел на Дарио и вынул из его волос засохшие водоросли.
– Сколько ты выкурил этой фигни? – усмехнулся он.
Парни засмеялись.
В другой раз Дарио врезал бы ему. Но теперь он просто сказал:
– Ты идиот.
И пошел обратно.
Энди по-прежнему дрожал. Нужно было унести его с пляжа, в какое-нибудь кафе или в другое закрытое место.
Дарио улыбнулся.
– Спокойно, – сказал он. – Сейчас мы согреемся.
Он аккуратно поднял Энди и посадил в коляску.
Штаны Энди промокли насквозь. В области паха росло огромное темное пятно.
– Черт, – пробормотал Дарио.
Внезапно за его спиной возник тот блондин.
– Что случилось?
Дарио посмотрел на него и ответил:
– Он обмочился.
– В смысле?
– У него мокрые штаны.
– Это моча?
– Нет, лимонад. Он описался, ты что, не видишь? Помоги мне, я должен переодеть его.
Парень приподнял Энди, и Дарио стянул с него джинсы. Затем он снял свои и надел их на Энди.
– Ты что, останешься в трусах?
– Какая разница, всем плевать. Помоги мне.
Они подняли коляску, пронесли ее по пляжу и поставили на обочину дороги.
– Пойдем ко мне, – сказал блондин. – Я живу в двух минутах ходьбы.
Во дворе дома повсюду валялись тазики, лопаты, доски. В центре, словно тотем в индийской деревне, возвышался старый холодильник без дверцы. В нем стоял горшок с цветком.
Они вошли в дом.
– Подожди здесь, – сказал парень. Он исчез за дверью и вскоре вернулся с вешалкой и электрическим обогревателем.
Затем он открыл шкаф, вытащил плед, на котором были изображены красные шахматные фигуры, и протянул его Дарио.
– Укрой его.
Они вышли во двор. Обогреватель освещал их лица странным красным светом, похожим на искусственное пламя вертепа. Вокруг этого костра сидели Иосиф с вешалкой в руках, Дева Мария в трусах и дрожавший от холода младенец Иисус в инвалидной коляске.
Вскоре младенец согрелся и заснул в своих яслях.
Дарио посмотрел на парня. Теперь он увидел, что тот был гораздо старше, чем ему показалось на первый взгляд.
– Спасибо, – сказал он. – Я твой должник.
Он протянул руку и представился.
– Рэк, – ответил новый знакомый.
Дарио поморщился, услышав это имя.
– Ну, я все равно твой должник, – сказал он, улыбаясь.
11
Ночь пролетела незаметно. Дарио лег рядом с Энди на матрас, брошенный на полу в центре комнаты, и моментально заснул. Ветер за окном не стихал до поздней ночи. Он пытался догнать облака, которые постоянно ускользали от него.
Когда Дарио проснулся, Энди все еще спал. На столе Дарио увидел кофейник и чашки.
В этот момент Рэк вошел в комнату с пакетом печенья в руках.
– Наконец-то. Ты проспал все утро.
– Сколько сейчас?
– Одиннадцать, двенадцать, около того. Пришлось позаботиться о твоем друге, я отвел его в туалет. Не так-то просто было, он залил там весь пол.
– Дело практики.
– А еще я обработал ему рану на руке. Ты должен купить какую-нибудь мазь. Здесь рядом есть аптека.
Дарио встал с матраса, сел на диван и огляделся. Ножку стула заменяла стопка книг. Сломанная тумбочка держалась на честном слове. По полу были разбросаны инструменты и коробки. Под окном валялось множество пустых жестяных банок.
Дарио взял кофейник, наполнил чашку и сделал глоток.
– Итак, – сказал Рэк, сев рядом с ним. – Рассказывай.
– Что рассказывать?
– Свою историю. Как ты здесь оказался?
– Разве я не могу приехать сюда на каникулы?
– И даже не знать, где ночевать. Как-то слабо верится.
Дарио улыбнулся.
– Ты прав.
Он снова отхлебнул кофе.
– Нет никакой истории. Я всего лишь идиот.
– Почему? Что ты сделал?
– Я похитил дурака в инвалидной коляске.
– Круто. И зачем?
– Не знаю, – Дарио пожал плечами. – Вот почему я идиот.
– Да ладно, каждый знает, зачем он что-то делает.
– Ну, не всегда. Не всегда есть причина.
– Конечно, всегда.
Дарио обвел рукой комнату:
– Ты знаешь, почему ты живешь в куче хлама?
– Конечно, знаю. Мне не нравится заканчивать начатое. Закончить – это будто перекрыть себе дорогу. Мне нужно, чтобы дорога была открыта, чтобы не чувствовать себя загнанным в ловушку.
Каждые выходные, уже который месяц, маляр приходит в этот дом с ведром белой краски и поднимается в одну и ту же комнату – закрашивать рисунки на стенах. И чем этому парню, Нико, не угодила бумага? Конечно, в шестнадцать многие бунтуют против родителей, но стены-то зачем портить? Маляр заканчивает работу и спускается по лестнице, чувствуя спиной тяжелый взгляд подростка – тот смотрит не то ему вслед, не то на мрачного отца, ждущего у дверей. «До встречи», – говорит маляр. Он знает, что через неделю вернется.
В юности Луду пережила психологическую травму. С годами она пришла в себя, но боязнь открытых пространств осталась с ней навсегда. Даже в магазин она ходит с огромным черным зонтом, отгораживаясь им от внешнего мира. После того как сестра вышла замуж и уехала в Анголу, Луду тоже покидает родную Португалию, чтобы осесть в Африке. Она не подозревает, что ее ждет. Когда в Анголе начинается революция, Луанду охватывают беспорядки. Оставшись одна, Луду предпринимает единственный шаг, который может защитить ее от ужаса внешнего мира: она замуровывает дверь в свое жилище.
Уважаемые читатели, если вы размышляете о возможности прочтения, ознакомьтесь с предупреждением. Спасибо. Данный текст написан в жанре социальной драмы, вопросы любви и брака рассматриваются в нем с житейской стороны, не с романтической. Психиатрия в данном тексте показана глазами практикующего врача, не пациентов. В тексте имеются несколько сцен эротического характера. Если вы по каким-то внутренним причинам не приемлете секса, отнеситесь к прочтению текста с осторожностью. Текст полностью вычитан врачом-психиатром и писался под его контролем.
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
Сейфеддин Даглы — современный азербайджанский писатель-сатирик. Его перу принадлежит роман «Сын весны», сатирические повести, рассказы и комедии, затрагивающие важные общественные, морально-этические темы. В эту книгу вошла сатирическая баллада «Карьера Ногталарова», написанная в живой и острой гротесковой манере. В ней создан яркий тип законченного, самовлюбленного бюрократа и невежды Вергюльаги Ногталарова (по-русски — «Запятая ага Многоточиев»). В сатирических рассказах, включенных в книгу, автор осмеивает пережитки мещанства, частнособственнической психологии, разоблачает тунеядцев и стиляг, хапуг и лодырей, карьеристов и подхалимов. Сатирическая баллада и рассказы писателя по-настоящему злободневны, осмеивают косное и отжившее в нашей действительности.
С тех пор, как автор стихов вышел на демонстрацию против вторжения советских войск в Чехословакию, противопоставив свою совесть титанической громаде тоталитарной системы, утверждая ценности, большие, чем собственная жизнь, ее поэзия приобрела особый статус. Каждая строка поэта обеспечена «золотым запасом» неповторимой судьбы. В своей новой книге, объединившей лучшее из написанного в период с 1956 по 2010-й гг., Наталья Горбаневская, лауреат «Русской Премии» по итогам 2010 года, демонстрирует блестящие образцы русской духовной лирики, ориентированной на два течения времени – земное, повседневное, и большое – небесное, движущееся по вечным законам правды и любви и переходящее в Вечность.
В состав книги Натальи Галкиной «Корабль и другие истории» входят поэмы и эссе, — самые крупные поэтические формы и самые малые прозаические, которые Борис Никольский называл «повествованиями в историях». В поэме «Корабль» создан многоплановый литературный образ Петербурга, города, в котором слиты воедино мечта и действительность, парадные площади и тупики, дворцы и старые дворовые флигели; и «Корабль», и завершающая книгу поэма «Оккервиль» — несомненно «петербургские тексты». В собраниях «историй» «Клипы», «Подробности», «Ошибки рыб», «Музей города Мышкина», «Из записных книжек» соседствуют анекдоты, реалистические зарисовки, звучат ноты абсурда и фантасмагории.
Близнецы Фил и Диана и их мать Глэсс приехали из-за океана и поселились в доставшееся им по наследству поместье Визибл. Они – предмет обсуждения и осуждения всей округи. Причин – море: сейчас Глэсс всего тридцать четыре, а её детям – по семнадцать; Фил долгое время дружил со странным мальчишкой со взглядом серийного убийцы; Диана однажды ранила в руку местного хулигана по кличке Обломок, да ещё как – стрелой, выпущенной из лука! Но постепенно Фил понимает: у каждого жителя этого маленького городка – свои секреты, свои проблемы, свои причины стать изгоем.