Солист Большого театра - [42]

В театральном социуме он проявлял себя весьма активно, однако даже безоговорочно принимаемые решения партии («Товарищи композиторы, решение ЦК ВКП/б/ „Об опере „Великая дружба“ Мурадели должно стать вашим руководством в дальнейшей творческой работе… Мы ждём хорошей, задушевной музыки“», «Советский артист», 1948 г.) на его «исполнительскую деятельность» никак не влияли.

В месткоме театра он возглавлял комиссию по охране труда, избранный замом секретаря партбюро и председателем профкома коллектива солистов оперы, отвечал за «идейно-политическое воспитание» коллег. Вообразить, чем занимался «охранитель» труда, моей фантазии не хватает, а в идеологической ипостаси он был из самых прилежных слушателей Университета марксизма-ленинизма и семинара по марксистско-ленинской эстетике.

Экзамены в УМЛ, обязанные сдавать даже великие старики МХАТа и Малого, породили массу анекдотов. Иван Москвин над каждым вопросом якобы задумывался и объявлял: знаю, перехожу к следующему… Александра Яблочкина на вопрос об Октябрьской революции: было, как сейчас помню, холодно, поэтому на улицу я выходила уже в зимнем пальто… (не буквально, но что-то в таком духе).

Ответственно относясь к порученному «фронту работ», к такому же отношению призывал «товарищей». Когда на партсобрании обсуждались итоги занятий в УМЛ (можно ли было без знания основ марксизма-ленинизма ставить новые спектакли?), выступил по просьбе секретаря парткома[63]: «Сейчас заметно выросла требовательность наших коммунистов к своему творчеству. Улучшилась трудовая дисциплина. Но это не значит, что мы должны успокаиваться на достигнутом, перестать совершенствовать своё мастерство» («Советский артист», 1949 г.).

Спустя два года профсоюзник отчитывался за прошедший период («Советский артист», октябрь, 1951 г.): «Местком активно помогал организации политпросвещения, постановщику оперы „Севильский цирюльник“ было указано на недостатки в его работе, организованы вечер артистов в ЦДРИ и лекция о Бомарше и ряд других мер». Указал и на недостатки, какой без этого отчёт: «Все члены месткома работают хорошо, и только тт. С. Лемешев и М. Козловский[64] не принимают участия в профсоюзной работе. (Мало того): не уделяется должное внимание стенной газете (абсолютная бессмыслица, но ещё не „ужас-ужас“, куда жутче): До сих пор не выработаны конкретные показатели в социалистическом соревновании»!

Смешно и грустно, но даже такими пустопорожними «делами» тов. Хромченко занимался всерьёз, тем более обязанностями депутата райсовета, куда его избрали жильцы корпусов дома № 6, напротив Моссовета по улице Горького (Тверской; мы жили в № 8). Приходил к своим доверителям раз в неделю, выслушивал жалобы-просьбы и чем мог, помогал. Мать больной девочки год добивалась путёвки в санаторий для больной дочери – помог добыть. В квартирах обвалилась штукатурка – вынудил поработать управдома.

Но что штукатурка: лифты не работали… два года! Однако тем-то и славилась наша замечательная советская власть: стоило депутату «поставить вопрос» перед райсоветом, и вот уже «лифт исправно работает». В одном корпусе. А во втором? Не беспокойтесь: в ответ на очередное ходатайство в исполком депутата заверили: «будет установлен в ближайшее время». И ведь не война, и начальством забытая окраина – центр столицы, и жильцы – известные люди, назову, кого знал: Варвара Мясникова (Анка-пулемётчица в фильме «Чапаев»), народная артистка СССР Вера Давыдова с мужем, солистом Большого театра народным артистом Грузинской ССР Дмитрием Мчедели; здесь с Серго Кавтарадзе преломил хлеб примирения сам Вождь…

Перед выдвижением в депутаты на второй срок «Советский артист» публикует очередной текст тов. Хромченко (о нём редактор отзывался как об одном из самых «активных корреспондентов газеты») «Молодеет Москва»: «Люди разных профессий в едином порыве стремятся рапортовать Родине, советскому правительству и большевистской партии о своих успехах и достижениях. (И в завершение:) Новым трудовым подъёмом, усилением борьбы за досрочное выполнение послевоенной пятилетки отвечают трудящиеся на заботу партии, правительства и товарища Сталина о благосостоянии народа, горячо благодарны они за отеческую заботу о родной Москве».

На другую тему: «Отгремели военные годы, бурно расцветает страна по плану сталинской пятилетки. Государственные займы играют важнейшую роль в развитии народного хозяйства нашей страны, укрепляя обороноспособность. Подписываясь на новый заём[65], мы одалживаем государству наши трудовые деньги. Поэтому в душе рождается гордое чувство – своей трудовой копейкой я помогаю моей стране. Это мой вклад в будущее благополучие всего народа».

Ну, это уж дудки! Я, читавший им написанные тексты – методические разработки, письма, воспоминания: молодым о встречах с Николаем Островским, пожилым – о детстве, учёбе в киевском институте и московской аспирантуре, коллегах – утверждаю, что всё это, начиная с «Зеленью оделась столица», заканчивая «гордым чувством», он писал не «своёю собственной рукой». Изнутри зная кухню советской журналистики, представляю, как оно было реально: в газете, получив написанную депутатом «болванку», она могла быть, автора «редактировали», а он не мог не подписать.