Сокровищница тайн - [40]

Шрифт
Интервал

Чтоб о всяких делах вообще говорить перестал.
Но с тобою, старуха, не стану болтать и смеяться:
Птица тайн с языка неожиданно может сорваться.
Если тайна из сердца наружу не выйдет, тогда
Сердце пусть обливается кровью, теперь и всегда.
Если ж тайну раскрою, то счастья лишусь я всецело,
Клятву я преступлю — пропадет голова, и за дело».
Отвечала старуха: «Искать не пытайся в другом
Настоящего друга, — найдется в тебе лишь самом.
Тем, кто всех откровенней, оказывать бойся доверье,
Даже собственной тени оказывать бойся доверье.
Лучше это лицо ты монетою желтой зови, —
Хуже всей голове потонуть по заслугам в крови»[122].
Часто слышится мне, как в ночи раз за разом, тревожно
Голова говорит языку: «Берегись! Осторожно!»
Чтоб на плаху не лечь, свой язык ты не делай мечом[123].
Ты не день, — а лишь дню раскрывание тайн нипочем.
Коль завязан язык, человек беззаботен и весел, —
Только бешеный пес свой язык чуть не до земли свесил.
Благо будет тебе, коль удержишь под нёбом язык.
Хорошо, если меч не к ладоням, а к ножнам привык.
Многим сроду известно, что это и мудро и верно, —
И беда голове, коль язык говорлив непомерно.
Если будешь фиалкой, чьим запахом каждый влеком,
То тебя обезглавят твоим же они языком.
Пусть в посудине рта он молчит, не мешая дыханью,
Чтоб потом голова не воскликнула «ах!» над лоханью.
Усладительна речь — всё же накрепко губы зашей:
Забываться нельзя — за стеною немало ушей.
Слов не слушай дурных — надо ныне страдать глухотою,
И молчи о дурном — надо ныне дружить с немотою.
Что бы ты ни писал, придержи осторожно калам.
Если пишет другой, ты язык свой завязывай сам.
Бее смывай как вода, что услышать успел от другого.
Будь как зеркало нем: что увидел, об этом ни слова.
Что ревнивцу привиделось ночью, о том нипочем —
Хоть оно и чудно! — никому не расскажет он днем.
Нет сомненья, что купол, сияющий звездами ночью,
Днем расскажет едва ли, что видел он за ночь воочью.
Если хочешь у звезд благонравью учиться, то днем
Разглашать не подумай, что в сумраке видел ночном.
О глубокая ночь! В ней сокровища мира таятся.
В ней премногих сердец драгоценности тайно хранятся.
Кто в заботе о главном несется, как молния скор,
Не расскажет другому, на чем остановится взор.
Чья ввыси голова за девятое небо выходит,
Мяч свой с поля игры как прямой победитель выводит.
Те глаза и язык, что с наружною жизнью дружны,
Словно лишняя кожа иль волос, — срезаться должны.
Коль любовь за завесой становится чуду подобной,
То лишь выйдет наружу — и похотью станет трущобной.
Тайн господних суму только вере возможно соткать,
Но Трепальщика нить расщипали на хлопок опять[124].
Тайн завесой облек свою душу цветок нераскрытый,
Но, разверзнув уста, погибает он, кровью залитый.
Неужели ж такая доступна устам высота?
Повесть тайную сердца расскажут лишь сердца уста.
Миска сердца нужна, чтобы стали те кушанья любы.
Если ж попросту есть, обожжет тебе пламенем губы.
Есть души красноречье: оно и молчанье — одно.
Есть души поспешенье: оно промедленью равно.
Свет божественный сердца к тому лишь свой голос направит,
Кто, предавшись молчанью, другим говорить предоставит.
Сердца речи, которых в глубинах сердечных родник,
Не устам толковать, — передаст их лишь сердца язык.
Коль весельем души с Низами ты окажешься равным,
Будешь малым доволен и станешь владыкой державным.

РЕЧЬ ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

О ПРИЯТИИ ЗАГРОБНОЙ ЖИЗНИ


Посмотри, как хорош этот чинный придворный прием[125],
Как приятен для глаз — словно свет полнолунья на нем.
Уж затеплены свечи, и полны подносы набата,
Уж воздвигнут и трон, и курильницы ждут аромата.
Ты, что веру покинул и к праху земному приник,
Страхи горних палат на тебя уже подняли крик.
«Возвращайся! — кричат. — Возвращайся от двери неверья!
Видишь царский шатер? Пребывай у его лишь преддверья!»
Ты от марева мира, от зноя пустыни вскипел.
В день суда перечислят, что скрыть ты при жизни успел.
Пес от стужи дрожит, свирепеющий, скалит он зубы, —
А лисица умней — осторожна, не ходит без шубы.
В полный серою ад превращен этот пасмурный дол, —
Счастлив тот, кто скорее по этой юдоли прошел.
Накопи же слюну, как обычай велит нам примерный,
Плюнь в источник кипящий[126] и жар загаси его серный.
То, что в долг получил ты, обратно отдай небесам,
Ведь из праха ты создан, и с прахом расстанься ты сам.
Сбрось земное с себя, как доподлинный мастер, умело, —
Ты свободен еще и душа не ослабла для дела.
Кто на этом пути проявляет надменное «я»,
Нас ограбит с тобой на проезжем пути бытия.
Скорпионова ярость страшней, чем драконова злоба:
Первый скрыт, а второй на виду, хоть кусаются оба.
Дом весь полон воров — поскорее сокровища прячь,
А пустыня — злых духов: считай свои четки и плачь.
Те, кто сердца дорогу избрал для своих беззаконий,
Грабят наш караван на последнем его перегоне.
О, боюсь я той ночи, когда совершат свой набег
И, унизив тебя, из пустыни прогонят навек.
Хоть и мелок твой враг, но беда от него пребольшая:
Так не делай ошибки, беспечно свой путь совершая.
Крупно с мелким враждуй, мелкодушью его вопреки.
Если мелочен будешь, тебя разобьют на куски.
Муравей хоть и мал[127], муравья хоть ничтожна силенка,
Но коль львица беспечна, без глаза оставит он львенка.

Еще от автора Низами Гянджеви
Из персидско-таджикской поэзии

Небольшой сборник стихов Ильяса ибн Юсуф Низами (1141–1211), Муслихиддина Саади (1184–1292), Абдуррахмана Джами (1414–1492), Афзаладдина Хакани (1121–1199) и Насира Хосрова (1003–1123). .


Искандер-наме

Низами считал поэму «Искандер-наме» итогом своего творчества, по сравнению с другими поэмами «Хамсе» она отличается некоторой философской усложнённостью. Поэма является творческой переработкой Низами различныхсюжетов и легенд об Искандере —Александре Македонском, образ которого Низами расположил в центре поэмы. С самого начала Александр Македонский выступает как идеальный государь, воюющий только во имя защиты справедливости.


Родник жемчужин

В книгу вошли стихотворения и отрывки из поэм персидских и таджикских поэтов классического периода: Рудаки, Фирдоуси, Омара Хайяма, Саади, Хафиза, Джами и других, азербайджанских поэтов Хакани и Низами (писавших на фарси), а также персоязычного поэта Индии Амира Хосрова Дехлеви.


Пять поэм

За последние тридцать лет жизни Низами создал пять больших поэм («Пятерица»), общим объемом около шестидесяти тысяч строк (тридцать тысяч бейтов). В настоящем издании поэмы представлены сокращенными поэтическими переводами с изложением содержания пропущенных глав, снабжены комментариями.«Сокровищница тайн» написана между 1173 и 1180 годом, «Хорсов и Ширин» закончена в 1181 году, «Лейли и Меджнун» — в 1188 году. Эти три поэмы относятся к периодам молодости и зрелости поэта. Жалобы на старость и болезни появляются в поэме «Семь красавиц», завершенной в 1197 году, когда Низами было около шестидесяти лет.


Любовная лирика классических поэтов Востока

В книгу включены стихи классических поэтов средневекового Востока — арабских, персидских, турецких — о любви.Крупнейшие мастера восточной лирики сумели взволнованно и проникновенно, с большой художественной силой рассказать о радостях и трагедиях, которыми отмечена подлинная любовь.


Хосров и Ширин

Содержание поэмы «Хосров и Ширин» (1181 год) — всепоглощающая любовь: «Все ложь, одна любовь указ беспрекословный, и в мире все игра, что вне игры любовной… Кто станет без любви, да внемлет укоризне: он мертв, хотя б стократ он был исполнен жизни». По сути это — суфийское произведение, аллегорически изображающее стремление души к Богу; но чувства изображены настолько живо, что неподготовленный читатель даже не замечает аллегории, воспринимая поэму как романтическое любовное произведение. Сюжет взят из древней легенды, описывающей множество приключений.


Рекомендуем почитать
Мудрецы Поднебесной империи

Китай, Поднебесная империя – родина древнейших, но не утрачивающих своей значимости философских учений и мировых религий, фантастическое царство всепроникающего духа и средоточия мистических сил Земли, центр сакральных знаний человечества и мир, хранящий первозданные тайны природы. И в то же время – духовное и плотское, мудрость и глупость, богатство и бедность, алчность и щедрость, милосердие и жестокость, дружба и вражда – все человеческое оказывается представленным здесь каким-то непостижимо символическим образом.


Китайский эрос

«Китайский эрос» представляет собой явление, редкое в мировой и беспрецедентное в отечественной литературе. В этом научно-художественном сборнике, подготовленном высококвалифицированными синологами, всесторонне освещена сексуальная теория и практика традиционного Китая. Основу книги составляют тщательно сделанные, научно прокомментированные и богато иллюстрированные переводы важнейших эротологических трактатов и классических образцов эротической прозы Срединного государства, сопровождаемые серией статей о проблемах пола, любви и секса в китайской философии, религиозной мысли, обыденном сознании, художественной литературе и изобразительном искусстве.


Макамы

Макамы — распространенный в средневековых литературах Ближнего и Среднего Востока жанр, предвосхитивший европейскую плутовскую новеллу. Наиболее известным автором макам является арабский писатель, живший в Ираке. Абу Мухаммед аль-Касим аль-Харири (1054—1122). Ему принадлежит цикл из 50 макам, главный герой которых — хитроумный Абу Зейд ас-Серуджи — в каждой макаме предстает в новом обличье, но неизменно ловко выпутывается из самых затруднительных положений. Макамы написаны рифмованной ритмической прозой с частыми стихотворными вставками.


Классическая поэзия Индии, Китая, Кореи, Вьетнама, Японии

В сборник вошли произведения таких поэтов как: Калидаса, Хала, Амару, Бхартрихари, Джаядева, Тирукурал, Шейх Фарид, Чондидаш, Мира-баи, Мирза Галиб, Цао Чжи, Лю Чжень, Цзо Сы, Шэнь, Юй Синь, Хэ Чжи-чжан, Оуян Сю, Юй Цянь, Линь Хун, Юри-ван, Астролог Юн, Тыго, Кюне, Син Чхун, Чон Со, Пак Иннян, Со Гендок, Хон Сом, Ли Тхэк, Чон Джон, Сон Ин, Пак Ын, Ю.Ынбу, Ли Ханбок, Понним-тэгун, Ким Юги, Ким Суджан, Чо Менни, Нго, Тян Лыу, Виен Тиеу, Фам Нгу Лао, Мак Динь Ти, Тю Дыонг Ань, Ле Тхань Тонг, Нго Ти Лаг, Нгуен Зу, Какиномото Хитамаро, Оттомо Табито, Нукада, Отомо Саканоэ, Каса Канамура, Оно Такамура, Минамото Масадзуми, Фудзивара Окикадзэ, Идзуми Сикибу, Ноин-Хоси, Сагами, Фудзивара Иэцунэ, Сюндо Намики, Фудзивара Тосинари, Минамото Мититомо, Сетэцу, Басе, Ранран, Сампу, Иссе, Тие, Бусон, Кито, Исса, Камо Мабути, Одзава Роан, Рекан, Татибана Акэми и мн.др.


Услада душ, или Бахтияр-наме

Книга-памятник персидской орнаментальной прозы XIII в. Автор в распространенной в то время манере развивает тему о вреде поспешных решений, щедро украшая повествование примерами, цитатами, риторическими фигурами.


Игрок в облавные шашки

«Дважды умершая» – сборник китайских повестей XVII века, созданных трудом средневековых сказителей и поздних литераторов.Мир китайской повести – удивительно пестрый, красочный, разнообразные. В нем фантастика соседствует с реальностью, героика – с низким бытом. Ярко и сочно показаны нравы разных слоев общества. Одни из этих повестей напоминают утонченные новеллы «Декамерона», другие – грубоватые городские рассказы средневековой Европы. Но те и другие – явления самобытного китайского искусства.Данный сборник составлен из новелл, уже издававшихся ранее.


Семь красавиц

"Семь красавиц" - четвертая поэма Низами из его бессмертной "Пятерицы" - значительно отличается от других поэм. В нее, наряду с описанием жизни и подвигов древнеиранского царя Бахрама, включены сказочные новеллы, рассказанные семью женами Бахрама -семью царевнами из семи стран света, живущими в семи дворцах, каждый из которых имеет свой цвет, соответствующий определенному дню недели. Символика и фантастические элементы новелл переплетаются с описаниями реальной действительности. Как и в других поэмах, Низами в "Семи красавицах" проповедует идеалы справедливости и добра.Поэма была заказана Низами правителем Мераги Аладдином Курпа-Арсланом (1174-1208)


Лейли и Меджнун

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.