Социальный конфликт: эскалация, тупик, разрешение - [106]
САМОСТОЯТЕЛЬНЫЕ И ПРЕДСТАВИТЕЛЬСКИЕ РОЛИ ТРЕТЬИХ СТОРОН
Часто третьи стороны действуют сами по себе в соответствии со своими взглядами на ситуацию. Но случается, особенно в сложных спорах с участием многих сторон, таких как переговоры между администрацией и служащими или в международных отношениях, что третьи стороны выполняют роли представителей. В качестве таковых они ведут разговор от имени и в интересах того, кого они представляют, и могут быть носителями всех полномочий, положенных всякому, кто выступает от имени мощной организации. Результативность деятельности госсекретаря США Джеймса Бэйкера в созыве Мадридской конференции по миру на Ближнем Востоке, без сомнения, отчасти была связана с тем, что он представлял чрезвычайно мощную державу, имеющую множество ресурсов для воздействия на ситуацию .
Как становится понятным из этого примера, представительские роли третьих сторон могут оказаться эффективными — и даже более эффективными, чем их самостоятельные роли, — постольку, поскольку действующие лица считают, что представляемая третьей стороной сила имеет в данной ситуации свои законные права и интересы. В случае, если ее законность не признается, представительские функции могут оказаться совершенно неэффективными. Например, во время кризиса, вызванного захватом заложников Ираном, попытки вмешательства Генерального секретаря ООН Курта Вальдхайма оказались совершенно неэффективными именно потому, что иранцы считали его представителем организации, которая не является в их глазах законной[73].
Часто случается, что третья сторона вмешивается в конфликт по просьбе его сторон, одной или обеих, как в случае соглашения, достигнутого разводящимися супругами в том, что они будут пользоваться услугами бракоразводного посредника. В такой ситуации советы третьей стороны могут оказаться в высшей степени эффективными по двум причинам. Во-первых, само приглашение к вмешательству означает, что по крайней мере одна из сторон конфликта мотивирована к тому, чтобы разобраться в конфликте. Во-вторых, факт приглашения третьей стороны усиливает ее легитимность и тем самым вероятность того, что ее вмешательство получит признание.
В контрасте с этой ситуацией находятся случаи, когда третья сторона (например, свидетель ссоры двух своих друзей) является незваной, вмешиваясь спонтанно или по требованию закона. Такие незваные третьи стороны лишены преимуществ, которые имеются у их званых аналогов, но и их действия могут оказаться эффективными. Это особенно вероятно, когда участники конфликта считают незваную третью сторону непредвзятой и искренне желающей помочь.
Третья сторона, которую считают беспристрастной, обычно имеет больше шансов на успех, чем та, которую таковой не считают. Когда стороны находят, что медиатор настроен против них, они с меньшей вероятностью примут его посредническое участие (Welton & Pruitt, 1987). Однако беспристрастность не является абсолютным условием эффективности работы посредника, и это к счастью, потому что добиться полной беспристрастности третьей стороны часто бывает невозможно[74].
Как отметил Фишер (Fisher, 1981), участники конфликта часто ожидают, что третья сторона будет этаким «евнухом с Марса». Столь чистые, бесстрастные и незаинтересованные индивиды встречаются редко. В действительности же частым является случай, когда пристрастные посредники являются единственной доступной альтернативой (Fauré, 1989; Kressel, 1972; Touval &
Zartman, 1985, 1989)’, и в процессе улаживания спора эта пристрастность может даже оказаться в каком-то смысле полезной (Wittmer et al., 1991). Поскольку участники конфликта обычно заинтересованы главным образом в том, чтобы медиатор смог дать им то, что им надо, его пристрастность в такой ситуации может быть для них приемлемой (Touval & Zartman, 1989).
Кроме того, для посредника не так уж и необычно становиться на ту или другую сторону конфликта с целью восстановить баланс сил. Как мы уже видели на примере достижения мертвой то\ки (глава 9), перед тем как конфликтующие стороны могут быть мотивированы к работе над достижением согласия, они должны чувствовать примерное равенство своих сил. Это и заставляет их осознать себя находящимися в мертвой точке и побуждает перейти к использованию тактик решения проблемы, которые среди прочего предусматривают сотрудничество с третьей стороной. Зная это, посредник, оказавшийся в ситуации неравенства сил участников конфликта, часто встает на сторону более слабого из них’. Например, посредник может приблизить ситуацию к идеальной для совместного решения проблем, предложив, чтобы их обсуждение шло на территории более слабой стороны или даже демонстрируя свое предпочтение интересов слабейшего.
