Сочинения в 2-х томах. Том 2 - [27]

не придет в восторг, сколько-нибудь внимательно рассмотрев это? Ты, Боже мой, открываешь мне, нищему, такие тайны, убеждая меня, что человек не может понять Тебя, Отца, иначе как только через Сына Твоего[100], умопостигаемого Бога и посредника, и что понимать Тебя значит соединяться с тобой. Итак, человек может соединиться с тобой через Твоего Сына, посредника в соединении! Причем глубочайше соединенная с тобой человеческая природа, в каком бы человеке это ни произошло, не может соединиться с посредником больше, чем соединена, — а без посредника не может соединиться с тобой — и соединяется с посредником максимально, но не становится посредником. Не будучи в состоянии сама стать посредником, тогда как без посредника не может соединиться с тобой, она, однако, так связана с абсолютным посредником, что между ней и твоим Сыном, абсолютным посредником, уже не может быть никакого посредства; если бы могло быть еще какое-то посредство между человеческой природой и абсолютным посредником, глубочайшего соединения с тобой не было бы.

О добрый Иисус! Я вижу, что в тебе человеческая природа глубочайше связана с Богом-Отцом через глубочайшее единение, связывающее ее с Богом-Сыном, абсолютным посредником. Человеческое сыновство — поскольку Ты сын человеческий — глубочайше соединено в тебе, Иисусе, с божественным сыновством, и справедливо именуют Тебя Сыном Божиим и человеческим, раз в тебе уже нет никакого посредства между сыном человеческим и Сыном Божиим. В абсолютном сыновстве Сына Божия свернуто всякое сыновство, а Твое человеческое сыновство, Иисус, глубочайше соединено: с абсолютным. Твое человеческое сыновство коренится поэтому в божественном не только как в своем свертывающем начале, но и как привлекаемое в привлекающем[101], единимое в единящем и укорененное — в своей основе. Поэтому отделение сына человеческого от Сына Божия в тебе, Иисусе, невозможно: отделимость возникает от того, что единение может быть большим, а где единение не может быть большим, там не может быть никакого опосредования и, значит, отделение там не будет иметь места, раз между соединенными не может быть никакого посредства. Наоборот, где присоединенное не покоится в единящем, там еще нет глубочайшего единения: единение, где присоединенное покоится в единящем, больше, чем то, где присоединенное существует отдельно, ведь отделение есть отдаление от максимального единства. Так в тебе, мой Иисус, я вижу человеческое сыновство, в силу которого Ты сын человеческий, покоющпмся в божественном сыновстве, в силу которого Ты Сын Божий: в максимальном единении присоединенное существует в единящем. Тебе, Боже, слава во веки.

20. Как понять в Иисусе сочетание божественной и человеческой природ

О неиссякающий свет! Ты показываешь мне, что максимальное соединение, каким человеческая природа в моем Иисусе соединена с Твоей божественной природой, никак не подобно бесконечному единению. Единение, каким Ты, Бог-Отец, соединен с Богом-Сыном твоим, есть Бог-Дух святой, и это бесконечное единение; оно сливается с абсолютным и сущностным тождеством. Не так человеческая природа соединяется с божественной. В самом деле, человеческая природа не может перейти в сущностное единение с божественной, как конечное не может вступить в бесконечное единение с бесконечным: оно перейдет тогда в тождество с бесконечным и сразу перестанет быть конечным, раз его истинным предикатом станет бесконечное. Соединение, каким человеческая природа соединяется с божественной, есть не что иное, как высшая ступень привлечения человеческой природы в божественную, когда сама по себе человеческая природа с большей глубиной привлечена быть уже не может. Соединение человеческой природы как таковой с божественной максимально, потому что не может быть больше, но оно не абсолютно максимально и не бесконечно, как божественное единство.

По Твоей всемилостивой благодати я вижу в тебе, Иисусе, сыне человеческом, Сына Божия, и в тебе, Сыне, Бога-Отца. В тебе, сыне человеческом, я вижу Сына Божия потому, что Ты сын человеческий так, что вместе и Сын Божий, и через твою привлеченную к Богу конечную природу я вижу привлекающую бесконечную божественную природу. А в абсолютности Сына я вижу абсолютность Отца, ведь в Сыне нельзя видеть Сына, не видя в нем Отца. Я вижу в тебе, Иисусе, божественное сыновство, истину всякого сыновства — и вместе высшее человеческое сыновство, точнейшее изображение абсолютного сыновства. Как изображение, не отделенное от прообраза никаким более совершенным последующим изображением, неотторжимо коренится в истине, изображением которой является, так твоя человеческая природа коренится в божественной природе. В Твоей человеческой природе я тем самым вижу все, что вижу и в божественной, только все, что в божественной природе есть сама божественная истина, в человеческой я вижу существующим по-человечески. Все человеческое в тебе, Иисусе, — подобие божественной природы, но это подобие без посредства связано с прообразом так, что большего подобия ни быть не может, ни представить нельзя. В Твоей человеческой, или разумной, природе человеческий разумный дух теснейше связан с божественным духом, абсолютным разумным основанием; и точно так же твой человеческий интеллект и все в Твоем интеллекте, Иисус, [связано] с божественным интеллектом. Ты понимаешь все как Бог — и это понимание есть бытие всего; Ты понимаешь все как человек-и это понимание есть бытие подобия всего, поскольку человеком вещь понимается только через свое подобие: камень пребывает в человеческом интеллекте не как в своей причине или в своем основании, а как в своем виде и подобии. И вот в тебе, Иисусе, человеческое понимание соединено с божественным пониманием, как совершеннейшее изображение с истиной прообраза. Это как если бы мы рассматривали идеальную форму ларя в уме мастера, а потом вид совершеннейшего ларя, сделанного тем же мастером согласно своей идее; идеальная форма будет тогда истиной вида, соединенной с ним в едином художнике как истина с изображением. Так в тебе, Иисусе, художнике художников, я вижу глубочайшее соединение идеи всех вещей с их уподобительным видом.