Собрание стихотворений - [11]

Леденящая сердца,

Та другая, с сердцевиной

Из тяжелого свинца.

И Эрот, отмстив обиды,

Возвратился в небеса.

Феба нимфы Пенеиды

Жжет расцветшая краса.

Где журчит ручей прозрачный,

Весь в серебряной пыли,

Дафны, вольной и безбрачной,

Дни веселые текли.

В брак уж вступить побуждал ее местный обычай,

Но в неприступных лесах укрываться любила одна;

Мужа чуждалась, звериною тешась добычей,

Словно Диана, для страстной любви холодна.

Дафна скитаться любила в лесистой тени молчаливой,

Всем женихам, что искали ее, отказав.

Русые кудри, что прядью вились прихотливой,

В косу простую сплетала, повязкой связав.

Шепчет ей Делий: «О Дафна! под деревом сядем!

Внемли молениям страстным, и легкий покров распусти.

Гребнем злаченым по этим распущенным прядям

Дай провести!»

Нимфа бесстрастная тщетно ему прекословит…

Стройные члены раскинув меж трав и корней,

Он ей любуется, дышит в лицо ей, и ловит

Кудри златистые — шелковых нитей нежней.

Хвалит взоры — звезд лучистей

(Как от уст глаза отвлечь?);

Нежны руки, пальцы, кисти,

Белизна открытых плеч.

Очи гневом заблестели,

Скрылась в мир лесных теней,

И язвимый страстью Делий

С воплем бросился за ней.

Не мирящийся с разлукой,

Он проносится средь чащ,

— Светозарный, сребролукий, —

И по ветру вьется плащ.

«Нимфа, постой! Как от льва убегают олени,

Агнцы от волка, как голубь летит от орла,

Что ты бежишь, спотыкаясь и раня колени,

Будто из лука стрела?

Нимфа, постой! Доверяясь тропинкам неверным,

Что ты бежишь, не внимая призывам любви?

Ноги безвинные острым и жалящим терном

Не рви!

Знаешь ли, кто за тобою бежит? Я — не горный,

Грубый пастух, стерегущий родные стада.

Знала бы, кто я, наверно ногою проворной

Ты б не бежала тогда!

Знай: мне Юпитер — отец; я — пророчества дивного дара

Бог, и властитель я творческих грез.

В Дельфах мне служат, покорны мне Кларос, Патара

И Тенедос.

Стрелы мои беспощадны: неведом им промах;

Только стрела твоя стрел моих грозных верней!

Рана томит меня: я среди трав, мне знакомых,

Сам врачеванья владыка, спасенья не вижу от ней».

Дафна, робко розовея,

Всё бежит скорей, скорей,

И, ее покровом вея,

Ветер треплет прядь кудрей.

Мчится нимфа в ствольной дали,

В зыбкой лиственной тени.

Позолоченных сандалий

Рвутся крепкие ремни.

«Нимфа, стой, велик, могуч я,

Быстробежный Аполлон!»

Мнутся травы, гнутся сучья,

Эхо вторит гул и звон.

Зов люби его бессилен

Дафна, розы розовей,

Мчится ветром меж извилин

Диких троп, во мгле ветвей.

Он нагнал, и Дафна слышит,

Как дыханье горячо,

И под ним стыдливо пышет

Обнаженное плечо.

Речь его — упорней, гневней…

Дафна смотрит перед ней

Волны катит старец древний,

Пенноблещущий Пеней.

И взмолилась: «о, родитель!

Ты — всевластен, ты — велик.

Будь же дочери спаситель

Измени злосчастный лик».

Смолкла, и стала невинного агнца покорней.

Тело ее цепенеет, и груди оделись корой.

Резвые ноги впиваются в землю, как корни.

Руки становятся сучьями, кудри — зеленой листвой.

Складки одежды твердеют, становятся глаже;

Зеленошумной вершиной замкнулись уста.

Вся изменилася Дафна, но та же,

Прежняя в ней красота.

Любит ее и такой Аполлон, и, как члены,

Гибкие сучья обвив, слышит сердца любимого бой.

И поцелуи горячие напечатлены

Им на коре, для ответных лобзаний немой.

«Будешь отныне цвести без скончаний,

Будешь в моих извиваться кудрях,

Будешь на цитре, на звонком колчане,

Знаком победы на гордых царях.

Я примиряюсь с враждебною долей

Дафна, цвети же могучей, пышней,

И на вожде, что войдет в Капитолий,

Ярким победы венком зеленей!

Как мои кудри нетленно хранимы,

Так свой зеленый убор сохрани;

Вечно цвети: и в холодные зимы,

И в беспощадные летние дни».

Кончил Пеан; и, ему отвечая,

Лавр колыхаться вершиною стал,

И, молодыми ветвями качая,

Что-то шептал.

II. ПИРАМ И ФИСБА [39]

У стен Вавилона

Раскинулись гущи веселых садов.

Лазурное лоно

Белеет от парусных, быстрых судов.

На пристань товары

Слагают купцы,

И высится старый

Воинственный город, и блещут дворцы.

И шумом торговли

С утра многолюдная гавань полна.

Колонны и кровли

Уходят в лазурь, и синеет волна,

Корабль мореходный

В чужую страну

Бежит, и холодный,

Резвящийся ветер вздувает волну.

В обителях смежных

Два сердца в едино любовью слиты:

Меж юношей нежных

Пирам, заслуживший венок красоты,

И Фисба, востока

Затмившая дев.

Но грянул жестоко

На юных влюбленных родительский гнев.

Любовь невозможно

Залить беспощадным запретом отца.

Сокрыто, тревожно

Всё жарче, как угли, горели сердца.

Восторгом любовным

Питались огни.

И знаком условным

Немую беседу водили они.

Отверстьем отмечен

Был камень стены, разделявшей чету.

Изъян — не замечен

Никем при постройке. Немую плиту

Лобзаньем горячим

Влюбленные жгли,

И лаской, и плачем

Друг с другом сквозь стену сноситься могли.

И часто бесплодно

Здесь шепчутся жалобы страстной четы,

И поочередно

С отверстьем смыкаются жадные рты.

И ласки шептали

Далеким губам,

И тихо роптали,

Покорными быть не желая судьбам.

«Зачем ты разделом

Завистливо стала меж нами, стена?

О, если всем телом

Сопрячься не будет нам радость дана,

Молю о немногом,

Молю, — не ревнуй —

Чтоб сладким обжегом

Хоть раз на устах прозвучал поцелуй!»

Смешалися тени,

И мрак зачернел, одноцветен и густ.

И тихие пени

Умолкли, и вздохи посыпались с уст.

Всё с тою же жаждой

Им надо уйти.

И в трещину каждый