Собрание народных песен - [7]

Шрифт
Интервал

Пойду, млада, по воду с ушатами-ведрами,
С ушатами-ведрами, с дубовыми веслами,
Ведра пущу под гору, сама взойду на́ гору,
Сама взойду на́ гору, раскинуся яблонью,
Яблонью кудрявою да грушей зеленою.
Тут ехали господа́ семидесять города́,
Срубили ту яблоньку по сам был корешок;
Тесали из яблоньки доски тонки, до́лги.
Делали из яблоньки гусли, гусли звонки.
Кому в гусли поиграть, под гуслями поплясать?
Играть было мо́лодцу, плясать было девице.

26

«Сватался вор Яшка…»

Сватался вор Яшка
Семь лет по Устиньи,
Наряжался вор Яшка
Во девичье платье,
Выходил же вор Яшка
На улицу гуляти,
В хороводе плясати,
— Вы, девушки-подружки,
Сходите за Устиньей. —
На ту́ пору Устинья
Скорехонько соряжалась,
На улицу выходила,
В хороводе плясала.
Схватил же вор Яшка
За русую ко́су.
— Ты, девушка Устинья,
Пойдешь ли за меня замуж?
— Либо пойду, либо нет,
Либо я постригуся.
Вы, девушки-подружки,
Скажите моей мати,
Искала бы меня мати
Во Марьиной роще
Под красной сосной.
Я кровью венчалась,
Ножом обручалась.

27

«Ой, по морю, по морю…»

Ой, по морю, по морю,
По синему, по Хвалынскому,
Плыла тута утушка,
Плыла тута серая,
Где ни взялся селезень,
Где ни взялся искрасён,
Ухватил он утушку,
За правое крылушко;
Вскричалась утушка,
Вскричалась серая:
— Покинь, покинь, и́скрасён!
— Я в ту пору покину,
Когда перья ро́сщиплю
Да по морю ро́спущу. —
По улице, улице,
По широкой улице
Гуляли тут девушки,
Гуляли красавицы;
Где ни взялся молодец,
Где ни взялся бел, румян;
Вскричалася девушка,
Вскричалась красавица:
— Покинь, покинь, молодец.
Покинь, покинь, бел-румян! —
— Я в ту пору покину,
Когда косу ро́сплету,
Когда косу ро́сплету,
И на́двое ро́зложу.

28

«Пошли наши девки венки завивать…»

Пошли наши девки венки завивать,
Венки совивать и цветки сорывать;
Где девки-то шли, тут и рожь густа,
Ужи́ниста, умоло́тиста;
Где робята шли, тут и нет ничего,
Тут и нет ничего, тут и полище,
А где бабы шли, волосник[6] нашли;
Одна-то надела, плясать пошла,
А другая-то надела, скакать пошла.

29

«Ой, во поле липинка…»

Ой, во поле липинка,
Под липкой бел шатёр;
Под тем шатром стол стоит,
За тем столом девица:
Девица ширинку[7] шьет,
Узду нижет жемчугом.
Мимо ехал мо́лодец:
— Бог на помощь, девица,
Красна девица душа!
Не мне ли ты ширинку шьёшь?
Не мому ль коню́ уздицу?
— Не по ко́ничке у́здица,
Не по шляпочке ширинка,
Не по мо́лодцу девица.

30

«Под елию лен, лен…»

Под елию лен, лен,
Под зеленою дубравой!
Что же ты, молодка,
Что ты, молодая,
Не весело ходишь?
Не смело ступаешь?
Аль тебя, молодку,
Аль тебя, молодую,
Свёкор худо любит?
— Добрые люди
Чего не затеют!
У меня свекор —
Да что батюшка родимый.—
Под елию лен, лен,
Под зеленою дубравой!
Что же ты, молодка,
Что ты, молодая,
Не весело ходишь?
Не смело ступаешь?
Аль тебя, молодку,
Аль тебя, молодую.
Свекровь худо любит?
— Добрые люди
Чего не затеют!
У меня свекровь —
Да что матушка родима. —
Под елию лен, лен,
Под зеленою дубравой!
Что же ты, молодка,
Не весело ходишь?
Не смело ступаешь?
Аль тебя, молодку,
Аль тебя, молодую,
Ладо худо любит?
— Добрые люди
Сами догадались!
У меня ладо,
Что змея-скоропея:
Шипит, не укусит,
На улицу не пустит;
Хошь он и пустит,
Кожу долой спустит.
Кожа своло́чится,
А мне, молодой,
Гулять хочется.

31

«Из-за лесу, лесу темного…»

Из-за лесу, лесу темного,
Из-за садику зеленого.
Заходила туча грозная,
Не дождлива, не погодлива.
По утрам раном ранёхонько
Выпала бела порошица;
Как по этой по порошице
Дочь от матери уехала,
Уехала, не спросилася,
Ни с кем она не простилася.
Середь лесу становилася,
Середь лесу, середь темнаго,
Середь садику зеленаго,
С соловьями думу думала,
С соловьями речь говаривала,
Соловьюшкам наказывала:
— Соловей ты мой, соловьюшко!
Соловей ты, вольна пташечка!
Полети-ка ты, соловушко,
На мою родиму сторонушку,
Ты скажи, скажи, соловушко,
Мо́му батюшке низко́й поклон,
А матушке челобитьице.
Ах ты матушка, неволюшка,
Чужа дальня сторонушка.
Чужа́ дальня, незнакомая!
Как чужой-та отец с матерью
Безвинно журит, бранит,
Понапрасну говорит,
Старый молодёхоньку
Не пущает погулять,
Со робятами поиграть.

32

«Плакала сударушка, обливалась слезами…»

Плакала сударушка, обливалась слезами,
Залила сударушка все дорожки и лужки,
Все дорожки и лужки, круты, славны бережки.
По бережку, по камешку, течет речка не шумит,
Во саду ль, во садике соловьюшко поет.
Не пой-ка, соловьюшко, шибко, громко во саду,
Не давай назолушки сердечушку мому:
Как мое сердечушко надорвалось кликучи́,
На чужой сторонушке стосковалось живучи.
Чужая сторонушка без ветра сушит, крушит,
Чужой отец с матерью безвинно журят, бранят,
Журят, бранят, понапрасну говорят.
Спокаилась девушка, молода замуж пошла.
Молода замуж пошла, за стараго старика.
Старый молодехоньку не пущает погулять,
Не пущает погулять, с робятами поиграть,
С робятами поиграть, с холостыми пошутить.

33

«Весёлая беседушка, где батюшка пьет…»

Весёлая беседушка, где батюшка пьет.
Он пьёт, не пьёт родимый мой, за мной скоро шлет
А я млада младёхонька замешкалася
За утками, за гусями, за лебедями,
За волною за пташечкой за жорушкою[8].
Уж жорушка по бережку похаживает,
Шелковую лист-травушку пощипывает,
С холодною водицею прихлебывает.
За речкою за быстрою четыре двора;
Во етих ли во двориках четыре кумы.
Вы кумушки, голубушки, подружки мои!
Кумитеся, любитесь, полюбите меня;

Еще от автора Петр Васильевич Киреевский
Том 1. Философские и историко-публицистические работы

Издание полного собрания трудов, писем и биографических материалов И. В. Киреевского и П. В. Киреевского предпринимается впервые.Иван Васильевич Киреевский (22 марта /3 апреля 1806 — 11/23 июня 1856) и Петр Васильевич Киреевский (11/23 февраля 1808 — 25 октября /6 ноября 1856) — выдающиеся русские мыслители, положившие начало самобытной отечественной философии, основанной на живой православной вере и опыте восточнохристианской аскетики.В первый том входят философские работы И. В. Киреевского и историко-публицистические работы П.


Том 3. Письма и дневники

Полное собрание сочинений: В 4 т. Т. 3. Письма и дневники / Составление, примечания и комментарии А. Ф. Малышевского. — Калуга: Издательский педагогический центр «Гриф», 2006. — 488 с.Издание полного собрания трудов, писем и биографических материалов И. В. Киреевского и П. В. Киреевского предпринимается впервые.Иван Васильевич Киреевский (22 марта / 3 апреля 1806 — 11/23 июня 1856) и Петр Васильевич Киреевский (11/23 февраля 1808 — 25 октября / 6 ноября 1856) — выдающиеся русские мыслители, положившие начало самобытной отечественной философии, основанной на живой православной вере и опыте восточнохристианской аскетики.В третий том входят письма и дневники И. В. Киреевского и П. В. Киреевского.Все тексты приведены в соответствие с нормами современного литературного языка при сохранении их авторской стилистики.Адресуется самому широкому кругу читателей, интересующихся историей отечественной духовной культуры.Составление, примечания и комментарии А.


Том 2. Литературно-критические статьи, художественные произведения и собрание русских народных духовных стихов

Перед читателем полное собрание сочинений братьев-славянофилов Ивана и Петра Киреевских. Философское, историко-публицистическое, литературно-критическое и художественное наследие двух выдающихся деятелей русской культуры первой половины XIX века. И. В. Киреевский положил начало самобытной отечественной философии, основанной на живой православной вере и опыте восточно-христианской аскетики. П. В. Киреевский прославился как фольклорист и собиратель русских народных песен. Адресуется специалистам в области отечественной духовной культуры и самому широкому кругу читателей, интересующихся историей России.


Том 2. Литературно–критические статьи и художественные произведения

Полное собрание сочинений: В 4 т. Т. 2. Литературно-критические статьи и художественные произведения / Составление, примечания и комментарии А. Ф. Малышевского. — Калуга: Издательский педагогический центр «Гриф», 2006. — 368 с.Издание полного собрания трудов, писем и биографических материалов И. В. Киреевского и П. В. Киреевского предпринимается впервые.Иван Васильевич Киреевский (22 марта / 3 апреля 1806 — 11/23 июня 1856) и Петр Васильевич Киреевский (11/23 февраля 1808 — 25 октября / 6 ноября 1856) — выдающиеся русские мыслители, положившие начало самобытной отечественной философии, основанной на живой православной вере и опыте восточнохристианской аскетики.Во второй том входят литературно-критические статьи и художественные произведения И. В. Киреевского и литературно-критические статьи П. В. Киреевского.Все тексты приведены в соответствие с нормами современного литературного языка при сохранении их авторской стилистики.Адресуется самому широкому кругу читателей, интересующихся историей отечественной духовной культуры.Составление, примечания и комментарии А. Ф. МалышевскогоИздано при финансовой поддержке Федерального агентства по печати и массовым коммуникациям в рамках Федеральной целевой программы «Культура России».


Рекомендуем почитать
Британские интеллектуалы эпохи Просвещения

Кто такие интеллектуалы эпохи Просвещения? Какую роль они сыграли в создании концепции широко распространенной в современном мире, включая Россию, либеральной модели демократии? Какое участие принимали в политической борьбе партий тори и вигов? Почему в своих трудах они обличали коррупцию высокопоставленных чиновников и парламентариев, их некомпетентность и злоупотребление служебным положением, несовершенство избирательной системы? Какие реформы предлагали для оздоровления британского общества? Обо всем этом читатель узнает из серии очерков, посвященных жизни и творчеству литераторов XVIII века Д.


Средневековый мир воображаемого

Мир воображаемого присутствует во всех обществах, во все эпохи, но временами, благодаря приписываемым ему свойствам, он приобретает особое звучание. Именно этот своеобразный, играющий неизмеримо важную роль мир воображаемого окружал мужчин и женщин средневекового Запада. Невидимая реальность была для них гораздо более достоверной и осязаемой, нежели та, которую они воспринимали с помощью органов чувств; они жили, погруженные в царство воображения, стремясь постичь внутренний смысл окружающего их мира, в котором, как утверждала Церковь, были зашифрованы адресованные им послания Господа, — разумеется, если только их значение не искажал Сатана. «Долгое» Средневековье, которое, по Жаку Ле Гоффу, соприкасается с нашим временем чуть ли не вплотную, предстанет перед нами многоликим и противоречивым миром чудесного.


Польская хонтология. Вещи и люди в годы переходного периода

Книга антрополога Ольги Дренды посвящена исследованию визуальной повседневности эпохи польской «перестройки». Взяв за основу концепцию хонтологии (hauntology, от haunt – призрак и ontology – онтология), Ольга коллекционирует приметы ушедшего времени, от уличной моды до дизайна кассет из видеопроката, попутно очищая воспоминания своих респондентов как от ностальгического приукрашивания, так и от наслоений более позднего опыта, искажающих первоначальные образы. В основу книги легли интервью, записанные со свидетелями развала ПНР, а также богатый фотоархив, частично воспроизведенный в настоящем издании.


Уклоны, загибы и задвиги в русском движении

Перед Вами – сборник статей, посвящённых Русскому национальному движению – научное исследование, проведённое учёным, писателем, публицистом, социологом и политологом Александром Никитичем СЕВАСТЬЯНОВЫМ, выдвинувшимся за последние пятнадцать лет на роль главного выразителя и пропагандиста Русской национальной идеи. Для широкого круга читателей. НАУЧНОЕ ИЗДАНИЕ Рекомендовано для факультативного изучения студентам всех гуманитарных вузов Российской Федерации и стран СНГ.


Топологическая проблематизация связи субъекта и аффекта в русской литературе

Эти заметки родились из размышлений над романом Леонида Леонова «Дорога на океан». Цель всего этого беглого обзора — продемонстрировать, что роман тридцатых годов приобретает глубину и становится интересным событием мысли, если рассматривать его в верной генеалогической перспективе. Роман Леонова «Дорога на Океан» в свете предпринятого исторического экскурса становится крайне интересной и оригинальной вехой в спорах о путях таксономизации человеческого присутствия средствами русского семиозиса. .


Ванджина и икона: искусство аборигенов Австралии и русская иконопись

Д.и.н. Владимир Рафаилович Кабо — этнограф и историк первобытного общества, первобытной культуры и религии, специалист по истории и культуре аборигенов Австралии.