Собрание народных песен - [6]

Шрифт
Интервал

Сердце рети́вое, покорное.
Не плачь, не тужи, Федосьюшка!
Соколо́м прилечу, под крылом унесу!

20

«Крепкая стена белокаменная…»

Крепкая стена белокаменная,
Крепче ее нет изо всей Москвы;
Крепкое сердце Аграфенушкино,
Крепче ее нет изо всей родни.
Не плачет она ни по батюшке,
Не плачет она ни по матушке;
Только она плачет по русо́й косе,
Только возрыдает по деви́чьей красоте;
— Ой, свет, моя ру́са ко́сынька!
Свет девичья моя кро́сота!
Не год я тебя косыньку чёсывала,
Не другой я тебя русую плётывала!
Вставанье мое было раннее,
Моченье мое было мокрое,
Чесанье мое было гладкое,
Плетенье мое было мелкое.
Вечор мою ко́сыньку девушки плели,
Золотом ко́сыньку пе́ревели,
Жемчу́гом ру́сую пе́ренизали.
Бог суди Никифора Агаповича!
Прислал ко мне свашеньку не милосливу,
Не милосливу и не жалосливу:
Взяла мою косыньку рвать порывать,
Все золото с косыньки по́сорвала,
Весь жемчуг из русой порознизала,
Разложила косыньцу на две косы,
Положила косыньку поверх головы:
Тут тебе, косынька, и век вековать,
Век вековать и конца не видать!

21

«Ой не пава по дворью ходила…»

Ой не пава по дворью ходила,
Но павлиные перья роняла;
А ходила, гуляла Аграфена,
Аграфенушка вокруг терёму,
Ивановна вокруг высо́ка;
Она хо́дя слёзы рони́ла,
Во слезах она речь гово́рила:
— Мой немецкий замок, отоприся,
Полужённая цепь, отложися,
Кипарисова дверь, отворися,
Шитый браный положок, распахнися,
Тесова́я кровать, покачнися;
Встань, проснись, моя матушка родима!
Уж не год мне у те годовати,
Не неделюшку мне гостити;
Одну ноченьку мне ночевати,
И тоё во слезах не видати;
Во молитве всю ночь простояти,
В руках свеченьку мне продержати.

22

«Ой, под лесом под тёмныим шелкова трава…»

В доме у нас хороводная

Ой, под лесом под тёмныим шелкова трава.
По той траве донской казак погуливает,
В звонча́тые гусе́люшки поигрывает,
Выбирает донской казак невесту себе.
Выходила красна девка, тонка́, высока́,
Тонёхонька, высо́конька, собой хороша.
Пойти было к суседушкам спросить про нее:
— Суседушки-голубушки, каков человек? —
Суседушки-голубушки не хвалят ее.
— Спасибо вам, суседушки, что не женили вы меня! —
Ой, под лесом под темным шелко́вая трава.
По той траве донской казак погуливает,
В звончатые гуселюшки поигрывает,
Выбирает донской казак невесту себе.
Выходила красна девка, тонка, высока,
Тонёхонька, высоконька, собой хороша.
Пойти было к суседушкам спросить про нее:
— Суседушки-голубушки, каков человек? —
Суседушки-голубушки всхвалили ее.
— Спасибо вам, суседушки, что женили вы меня,
Приходите, суседушки, на свадьбу ко мне. —
Пиво варил, вино курил, меды становил.

23

«Ох ты, милый друг, научи меня…»

Хороводная

Ох ты, милый друг, научи меня,
Научи меня, как домой прийти.
— Ты пойди домой широким двором.
— Мой широк терем растворён стоит,
А мой милый друг за столом сидит,
Гуся ру́шает, хлеба кушает,
Ох ты, хлеб да соль, ты, мой милый друг,
Хлеба кушати, молода жена.
Мой высок терём растворяется,
А мой милый друг подымается,
За шелко́ву плеть принимается,
Муж жену учил, муж угрюмую,
Муж угрюмую, нелюбовную.
Уж и тут я дружку не корилася,
Свекру-батюшке поклонилася:
— Свёкор-батюшка, отыми меня
От постылого, от негодного.
Свёкор-батюшка велит больно бить,
Свёкор-батюшка велит слушаться.
И тут я дружку не корилася,
Я свекровушке поклонилася;
— Свекровь-матушка, отыми меня
От негодного, от постылого. —
Свекровь-матушка велит больно бить,
Свекровь-матушка велит слушаться.
Уж и тут я дружку не корилася,
Деверьку-братцу поклонилася:
— Деверёк-братец, отыми меня,
Отыми меня от негодного,
От негодного, от постылого.
Деверёк-братец велит больно бить,
Деверёк-братец велит слушаться.
И тут я дружку не корилася,
И золовушке поклонилася:
— Ты золовушка, отними меня
От негодного, от постылого.
Как золовушка сильно сердилась,
Отняла меня от негодного,
От негодного, от постылого.

24

«Вдоль по улице репе́нь…»

Вдоль по улице репе́нь,
Вдоль по ши́рокой репе́нь,
Репень стелется-расстилается,
Расстилается, первивается.
Как по этому репню две сестрицы шли,
Они шли-прошли, становилися,
Становилися, споклонилися.
Что сестра-то сестре стала спрашивать:
— Каково тебе, сестрица, за старым жить?
— Мне за старым жить, только век дожить:
Не белиться мне, не румяниться
И мне черными чернилами не сурмливаться.
Вдоль по улице репень,
Вдоль по широкой репень,
Репень стелется-расстилается,
Расстилается, первивается.
Как по этому репню две сестрицы шли.
Они шли-прошли, становилися,
Становилися, поклонилися.
— Каково тебе, сестрица, за малым жить?
— Мне за малым жить, только век дожить:
Не белиться мне, не румяниться
И мне черными сурмилами не сурмливаться.
Вдоль по улице репень,
Вдоль по широкой репень,
Репень стелется-расстилается,
Расстилается, первивается.
Как по этому репню две сестрицы шли,
Они шли-прошли, становилися,
Становилися, поклонилися.
Что сестра-то сестре стала спрашивать?
— Каково тебе, сестрица, за ровней жить?
— Мне за ровней жить только ра́дучи:
И белиться мне, и румяниться,
И мне черными сурмилами сурмливаться.

25

«Ой молодость, молодость, девичья красота…»

Ой молодость, молодость, девичья красота,
Ой люли, ой люли.
Чем мне тебя, молодость, при старости вспомянуть?
Вспомяну тебя, молодость, тоскою-кручиною,
Тоскою-кручиною, печалью великою.

Еще от автора Петр Васильевич Киреевский
Том 1. Философские и историко-публицистические работы

Издание полного собрания трудов, писем и биографических материалов И. В. Киреевского и П. В. Киреевского предпринимается впервые.Иван Васильевич Киреевский (22 марта /3 апреля 1806 — 11/23 июня 1856) и Петр Васильевич Киреевский (11/23 февраля 1808 — 25 октября /6 ноября 1856) — выдающиеся русские мыслители, положившие начало самобытной отечественной философии, основанной на живой православной вере и опыте восточнохристианской аскетики.В первый том входят философские работы И. В. Киреевского и историко-публицистические работы П.


Том 3. Письма и дневники

Полное собрание сочинений: В 4 т. Т. 3. Письма и дневники / Составление, примечания и комментарии А. Ф. Малышевского. — Калуга: Издательский педагогический центр «Гриф», 2006. — 488 с.Издание полного собрания трудов, писем и биографических материалов И. В. Киреевского и П. В. Киреевского предпринимается впервые.Иван Васильевич Киреевский (22 марта / 3 апреля 1806 — 11/23 июня 1856) и Петр Васильевич Киреевский (11/23 февраля 1808 — 25 октября / 6 ноября 1856) — выдающиеся русские мыслители, положившие начало самобытной отечественной философии, основанной на живой православной вере и опыте восточнохристианской аскетики.В третий том входят письма и дневники И. В. Киреевского и П. В. Киреевского.Все тексты приведены в соответствие с нормами современного литературного языка при сохранении их авторской стилистики.Адресуется самому широкому кругу читателей, интересующихся историей отечественной духовной культуры.Составление, примечания и комментарии А.


Том 2. Литературно-критические статьи, художественные произведения и собрание русских народных духовных стихов

Перед читателем полное собрание сочинений братьев-славянофилов Ивана и Петра Киреевских. Философское, историко-публицистическое, литературно-критическое и художественное наследие двух выдающихся деятелей русской культуры первой половины XIX века. И. В. Киреевский положил начало самобытной отечественной философии, основанной на живой православной вере и опыте восточно-христианской аскетики. П. В. Киреевский прославился как фольклорист и собиратель русских народных песен. Адресуется специалистам в области отечественной духовной культуры и самому широкому кругу читателей, интересующихся историей России.


Том 2. Литературно–критические статьи и художественные произведения

Полное собрание сочинений: В 4 т. Т. 2. Литературно-критические статьи и художественные произведения / Составление, примечания и комментарии А. Ф. Малышевского. — Калуга: Издательский педагогический центр «Гриф», 2006. — 368 с.Издание полного собрания трудов, писем и биографических материалов И. В. Киреевского и П. В. Киреевского предпринимается впервые.Иван Васильевич Киреевский (22 марта / 3 апреля 1806 — 11/23 июня 1856) и Петр Васильевич Киреевский (11/23 февраля 1808 — 25 октября / 6 ноября 1856) — выдающиеся русские мыслители, положившие начало самобытной отечественной философии, основанной на живой православной вере и опыте восточнохристианской аскетики.Во второй том входят литературно-критические статьи и художественные произведения И. В. Киреевского и литературно-критические статьи П. В. Киреевского.Все тексты приведены в соответствие с нормами современного литературного языка при сохранении их авторской стилистики.Адресуется самому широкому кругу читателей, интересующихся историей отечественной духовной культуры.Составление, примечания и комментарии А. Ф. МалышевскогоИздано при финансовой поддержке Федерального агентства по печати и массовым коммуникациям в рамках Федеральной целевой программы «Культура России».


Рекомендуем почитать
Британские интеллектуалы эпохи Просвещения

Кто такие интеллектуалы эпохи Просвещения? Какую роль они сыграли в создании концепции широко распространенной в современном мире, включая Россию, либеральной модели демократии? Какое участие принимали в политической борьбе партий тори и вигов? Почему в своих трудах они обличали коррупцию высокопоставленных чиновников и парламентариев, их некомпетентность и злоупотребление служебным положением, несовершенство избирательной системы? Какие реформы предлагали для оздоровления британского общества? Обо всем этом читатель узнает из серии очерков, посвященных жизни и творчеству литераторов XVIII века Д.


Средневековый мир воображаемого

Мир воображаемого присутствует во всех обществах, во все эпохи, но временами, благодаря приписываемым ему свойствам, он приобретает особое звучание. Именно этот своеобразный, играющий неизмеримо важную роль мир воображаемого окружал мужчин и женщин средневекового Запада. Невидимая реальность была для них гораздо более достоверной и осязаемой, нежели та, которую они воспринимали с помощью органов чувств; они жили, погруженные в царство воображения, стремясь постичь внутренний смысл окружающего их мира, в котором, как утверждала Церковь, были зашифрованы адресованные им послания Господа, — разумеется, если только их значение не искажал Сатана. «Долгое» Средневековье, которое, по Жаку Ле Гоффу, соприкасается с нашим временем чуть ли не вплотную, предстанет перед нами многоликим и противоречивым миром чудесного.


Польская хонтология. Вещи и люди в годы переходного периода

Книга антрополога Ольги Дренды посвящена исследованию визуальной повседневности эпохи польской «перестройки». Взяв за основу концепцию хонтологии (hauntology, от haunt – призрак и ontology – онтология), Ольга коллекционирует приметы ушедшего времени, от уличной моды до дизайна кассет из видеопроката, попутно очищая воспоминания своих респондентов как от ностальгического приукрашивания, так и от наслоений более позднего опыта, искажающих первоначальные образы. В основу книги легли интервью, записанные со свидетелями развала ПНР, а также богатый фотоархив, частично воспроизведенный в настоящем издании.


Уклоны, загибы и задвиги в русском движении

Перед Вами – сборник статей, посвящённых Русскому национальному движению – научное исследование, проведённое учёным, писателем, публицистом, социологом и политологом Александром Никитичем СЕВАСТЬЯНОВЫМ, выдвинувшимся за последние пятнадцать лет на роль главного выразителя и пропагандиста Русской национальной идеи. Для широкого круга читателей. НАУЧНОЕ ИЗДАНИЕ Рекомендовано для факультативного изучения студентам всех гуманитарных вузов Российской Федерации и стран СНГ.


Топологическая проблематизация связи субъекта и аффекта в русской литературе

Эти заметки родились из размышлений над романом Леонида Леонова «Дорога на океан». Цель всего этого беглого обзора — продемонстрировать, что роман тридцатых годов приобретает глубину и становится интересным событием мысли, если рассматривать его в верной генеалогической перспективе. Роман Леонова «Дорога на Океан» в свете предпринятого исторического экскурса становится крайне интересной и оригинальной вехой в спорах о путях таксономизации человеческого присутствия средствами русского семиозиса. .


Ванджина и икона: искусство аборигенов Австралии и русская иконопись

Д.и.н. Владимир Рафаилович Кабо — этнограф и историк первобытного общества, первобытной культуры и религии, специалист по истории и культуре аборигенов Австралии.