Снежный человек - [26]
У костра никого не было. Только валились куски гарусного пояска и веревок, которыми Тикка связал Кондия.
Оказывается, Кондий не терял даром времени. В тот момент, когда Тикка наклонился помочь Онни надеть лыжи, Кондий бесстрашно сунул завязанные назад руки в костер. Поясок перегорел. Правда, руки Кондия покрылись волдырями, а на спине загорелась одежда.
Кондий, не обращая внимания на ожоги и страшную боль, прижался спиной к земле и погасил огонь.
Таким же манером он освободил ноги. Затем бесшумно подтянулся к лыжам, надел их и скользнул в лес.
Сон и усталость покинули Тикку, он схватил свое ружье и кинулся вслед за Кондием.
Но разве можно догнать этого дьявола по глубокому снегу без лыж?
Тикка очень скоро увяз в снегу по пояс.
Он кое-как выбрался из снега и, к своему удивлению, у дерева с начисто срезанными ветвями наткнулся на большой вещевой мешок.
Тикка заглянул в мешок.
Кукла, книжки, игрушки, сладости…
— Парень-то, видно, и есть тот самый пограничник, которого наши ребятишки на елку дожидаются. А я-то, старый дурень, прохлопал Кондия! В руках ведь был… Как я теперь в поселок покажусь, а? Еще старый партизан называюсь… Лапоть старый, а не партизан… шляпа! — по-всякому ругал себя Тикка.
Шагах в двадцати от дерева Тикка нашел парабеллум и следы крови на снегу.
«Верно, здесь у них была встреча с тем…» — подумал Тикка.
Он поднял оружие и тщательно проверил все следы. Изучая их, старик определил, что Кондий тоже был здесь и направился вслед за пограничником.
Тикка серьезно встревожился за жизнь раненого пограничника, безрассудно помчавшегося за врагом, — Надо идти. Не случилось бы чего худого. Неспроста Кондий пошел по его следу…
Глава XVIII. ВЫХОДНОЙ ДЕНЬ
Вместо Кондия лесником был назначен Кярне, отец Анни. Сначала Анни не хотела уезжать из поселка в глушь.
Но в короткий срок, после приезда канадцев, новая лежневая дорога прошла в самое сердце леса, а новые поселенцы — Ивенс и Рохкимайнены — принялись строить свои жилища недалеко от избушки Кярне.
У Анни появились соседи, и в лесу нисколько не было скучно.
Ребятам нравилось ходить в гости к Анни, так как она была, как большая, сама хозяйка, а шалить и играть у нее можно сколько хочешь и как угодно.
Все бывали в гостях у Анни, а девочки, особенно рыженькая Мери, часто оставалась и на ночь, чтоб ей не было страшно одной, так как отец Анни каждую ночь уходил из дому караулить лес.
Когда Кярне переехали в избушку Кондия, ребята собрались к Анни и все вместе помогали убираться.
Они вымыли, выскребли стены, лавки, пол. Скребли, пока дерево не пожелтело. Протерли окна до невероятного блеска, и Анни торжественно повесила белые занавески.
В избе стало чисто и уютно.
От звонких ребячьих голосов и веселой возни мрачная избушка повеселела. Она стала походить не на злого подслеповатого старика, а на милую добродушную старушку.
В выходной день у Анни, как всегда, были гости.
Сегодня с обеда гостили машинист Ивенс и его дочь Мери. Обе девочки ползали на полу вокруг огромного халата из марли. Они аккуратно покрывали его ватой и простегивали, чтоб вата хорошо держалась.
Это готовилась шуба для деда Мороза. Ведь завтра елка…
Мери осталась ночевать у Анни, так как надо было сделать еще шапку с красным верхом и к ней приладить бороду.
Самого Кярне дома не было. Он пошел провожать отца Мери.
Девочки работали. Мери болтала о тысяче вещей, рассказывала Анни про Америку. Анни, улыбаясь, слушала и шила.
Вдруг ей послышались осторожные шаги под окнами, со стороны глухого леса. Это не были шаги отца. Нет.
«Кто бы это мог быть?» — подумала Анни.
Затем кто-то тихо царапнул два раза по стеклу.
Анни отдернула занавеску. Но мороз запушил все окно, и ничего нельзя было увидеть.
— Кто-то пришел, — сказала тихо Анни Кузнечику. Кузнечик в одну минуту распахнула дверь и выбежала на крыльцо.
— Ах, Анни! К нам гости! Военный! Это, верно, тот самый пограничник?! А у нас еще не все готово…
Анни набросила платок и тоже выглянула.
— Пограничник! — подтвердила обрадованная и несколько растерявшаяся Анни.
— Входите, пожалуйста, входите… — тащила пограничника за рукав Мери. — Мы вас ждем. Мы думали, что вы придете к нам завтра, на елку… А вы пришли сегодня… Это очень, очень хорошо! — трещала без передышки Мери.
Тяжелыми шагами, волоча от усталости замерзшие ноги, человек вошел в избу и огляделся. Взрослых не было. Обстановка переменилась. Что-то случилось. Надо уйти… Но промерз до костей… Зуб на зуб не попадает. Собачий холод! А здесь — тепло. Жаром пышет огромная печь, и на пизи[26] — ровное пламя углей.
«Согреюсь и уйду, — решает человек, — чуть-чуть согреюсь…» — И негнущиеся, посиневшие пальцы тянутся к огню.
Девочки заметили, что его правая рука перевязана окровавленным носовым платком.
— Что с вами? — перепугалась Мери.
— Меня ранили, — невнятно выговорил он. — И кажется, у меня отморожены ноги…
Сказал и свалился на лавку.
— Снегу давай! — потребовала Анни.
В одном платьишке Мери выбежала на воздух и набрала два ведра снегу.
Анни тем временем стащила с человека валенки. Из одного валенка выпал пукко, финский нож…
«А я и не знала, что пограничники носят с собой «финку»… — подумала Анни. Осторожно подобрала она страшный нож и положила его на стол возле гостя: «Проснется, уберет…»
