Снег - [144]

– И твой отец так думает, Кадифе. Насколько верно твое решение открыть голову, настолько же глупо будет, если ты сделаешь это сегодня вечером перед разъяренными студентами училища имамов-хатибов. Сунай опять будет всех провоцировать. Тебе совершенно не нужно находиться здесь сегодня вечером. Скажешь, что ты заболела.

– Нет необходимости искать предлог. Сунай, вообще-то, сказал, что, если хочу, я могу вернуться домой.

Ка осознал, что гнев и разочарование, которые он увидел в лице Кадифе, были намного глубже, чем у юной девушки, которой в самый последний момент не разрешают выступить в школьном спектакле.

– Ты останешься здесь, Кадифе?

– Я останусь здесь и буду играть.

– Ты знаешь, что это очень расстроит твоего отца?

– Дай мне амулет от сглаза, который он мне прислал.

– Я придумал амулет для того, чтобы иметь возможность поговорить с тобой.

– Должно быть, трудно шпионить на две стороны.

Ка с болью ощутил, что мысли девушки очень далеко. Он захотел притянуть Кадифе за плечи и обнять ее, но ничего не смог сделать.

– Ипек рассказала мне о своих прежних отношениях с Ладживертом, – сказал Ка.

Кадифе медленно взяла сигарету из пачки, которую достала беззвучно, и закурила.

– Я отдал ему твои сигареты и зажигалку, – сказал Ка неловко. Они немного помолчали. – Ты делаешь это потому, что очень любишь Ладживерта? Скажи мне, Кадифе, что тебя привлекает в нем?

Ка замолчал, потому что понял, он говорит впустую и чем больше говорит, тем больше тонет.

Фунда Эсер позвала Кадифе со сцены и сказала, что пришла ее очередь.

Кадифе, в слезах глядя на Ка, встала. В последний момент они обняли друг друга. Ка некоторое время смотрел на репетицию, ощущая присутствие и запах Кадифе, но мысли его были далеко; он не мог ничего понять. Он ощущал внутри себя пустоту, ревность и раскаяние, и это нарушало его уверенность в себе, путало его логику. Он отчасти мог понять, почему ему больно, но не мог понять, почему его боль такая разрушительная и сильная.

Почувствовав, что годы, которые он проведет с Ипек во Франкфурте (конечно же, если ему удастся поехать с ней во Франкфурт), будут омрачены этой гнетущей, мучительной болью, он выкурил сигарету. Его мысли были в беспорядке. Он пошел в туалет, где два дня назад они встретились с Неджипом, и вошел в ту же кабинку. Открыв окно наверху, он курил и смотрел на темное небо.

Сначала он не поверил, что подступает новое стихотворение. Это стихотворение, которое Ка счел утешением и надеждой, он, волнуясь, записал в зеленую тетрадь. Поняв, что то же разрушительное чувство все еще распространяется по всему его телу, он в беспокойстве вышел из Национального театра.

Идя по заснеженным тротуарам, он в какой-то момент подумал, что холодный воздух будет ему полезен. Два солдата-охранника шли за ним следом, и мысли его еще больше путались. В этом месте я должен закончить эту главу и начать новую, чтобы наш рассказ можно было лучше понять. Это, однако, не означает, что Ка не совершил больше ничего, о чем следует рассказать в этой главе. Но прежде, не останавливаясь на Ка, я должен объяснить значение этого последнего записанного в его тетрадь стихотворения, получившего в сборнике стихов «Снег» название «Место, где кончается мир».

41 У каждого есть своя снежинка

Потерянная зеленая тетрадь

«Место, где кончается мир» было девятнадцатым, и последним стихотворением, которое пришло к Ка в Карсе. Мы знаем, что Ка записал в зеленую тетрадь, которую всегда носил с собой, восемнадцать стихотворений, пусть даже и с некоторыми пропусками, как только они приходили ему в голову. Он только не смог записать стихотворение, которое читал на сцене в ночь переворота. Позднее Ка в двух письмах из тех, которые он написал Ипек, но ни одно из которых не отправил, признался, что никак не может вспомнить это стихотворение, которое он назвал «Место, где нет Аллаха», что ему обязательно нужно найти это стихотворение, чтобы завершить книгу, и что он будет очень рад, если Ипек для этого посмотрит видеозаписи телеканала «Серхат». По настроению этого письма, которое я читал во Франкфурте в своем гостиничном номере, я почувствовал – Ка переживал, что Ипек может подумать, будто под предлогом разговора о видео и стихотворении он написал ей любовное письмо.

Снежинку, которую я увидел в тетради, открытой мною наугад в моем номере, куда я возвратился, слегка выпив, тем же вечером с кассетами Мелинды в руках, я поместил в конец двадцать девятой главы этого романа. Я считаю, что в последующие дни начал немного понимать, читая тетради, что именно хотел сделать Ка, расположив девятнадцать стихотворений, пришедших к нему в Карсе, на девятнадцати точках снежинки.

Из книг, которые Ка прочел впоследствии, он узнал, что с того времени, когда снежинка кристаллизуется на небе в форме шестиконечной звезды, до момента, когда она, опустившись на землю, теряет форму и исчезает, проходит в среднем восемь-десять минут, что каждая снежинка принимает свою форму по многим непонятным и загадочным причинам, под воздействием разных факторов, таких как ветер, холод, высота облаков, и тогда он почувствовал, что существует связь между снежинками и людьми. В библиотеке Карса он написал стихотворение «Я, Ка», размышляя о снежинке, и потом думал, что в центре его сборника стихов под названием «Снег» лежит та же снежинка.