Смертельный вкус Парижа - [41]

– Если они действительно были сообщниками.

– Даже не сомневайтесь. На каждой находке Люпона росчерк Мишони. Поезжайте, поговорите с ним, увидите, что это за тип. Настоящий мужлан. Если он что-то не поделил с Пер-Лашезом, я бы не дал за жизнь гения даже су.

Меня тревожило исчезновение из галереи Елены и Дмитрия, я собирался вернуться домой и убедиться, что жена там.

– Давайте оставим Мишони на другой раз.

Додиньи взвился, как кобра из корзины:

– Ни в коем случае! Надо поймать его прямо сейчас, срочно, до того, как Серро успеет предупредить его о вас!

– Но почему я?

– А кто же еще? – поразился рьяный борец с подделками. – Кому надо спасать жену – мне или вам? Кроме того, я боюсь. Давайте, это последний шаг, мы их уже почти уличили, – заявил он с апломбом победных реляций в начале затяжной войны.

В моем списке подозреваемых по-прежнему лидировал неугомонный холерик. Но именно поэтому я решил, что не имею права пренебречь встречей с подозреваемым им Дидье Мишони.

На задней площадке трамвая я доехал до Лионского вокзала, оттуда дошел пешком до тихой улицы, застроенной ремесленными мастерскими.

Большой каменный дом украшала вывеска «Краснодеревщик Дидье Мишони». Арка с распахнутыми коваными воротами вела во внутренний двор, заросший отцветшей сиренью и виноградными лозами. В углу двора поблескивал хромированным бампером черный «Крайслер». Из дверей навстречу мне вперевалку вышел немолодой кряжистый мужчина с пышными, пожелтевшими от табака усами и густой пегой шевелюрой.

– Месье Мишони? Я доктор Воронин, лейб-медик Реза-шаха Пехлеви, нового властителя Ирана. Я к вам по делу, но не мог не полюбоваться вашим автомобилем.

Дидье широко улыбнулся, обнажив крепкие, желтоватые от табака зубы, и сильно сдавил мою ладонь жесткой мощной лапищей:

– Любуйтесь, сколько хотите, доктор. Лучшая машина, какую можно купить за деньги! За семь секунд набирает скорость в сорок километров в час! Гидравлические тормоза, амортизаторы, алюминиевые поршни… да все, что душе угодно!

Особняк и автомобиль свидетельствовали о том, что столярные работы оплачивались не в пример щедрее медицинской помощи. Я всячески расхваливал машину, не сомневаясь, что за полчаса она легко домчалась бы отсюда до моста Турнель и обратно.

Настроенный благодушно столяр пригласил меня внутрь. Мастерская занимала весь первый этаж. Просторное помещение загромождали верстаки, станки и длинные столы, заваленные досками, стамесками, рубанками и долотами. В воздухе висела древесная пыль, пахло свежим деревом и лаком. От самого мастера крепко несло табачищем и потом. Широким жестом он обвел мастерскую:

– Ищите, что вам по душе!

– У меня особое дело, месье. Шах Реза Пехлеви хочет заказать для себя кресло. Точнее, даже не просто кресло, а трон.

– А вы-то с какой стати этим занимаетесь?

– Если честно, это в некотором роде моя идея. Меня настолько потрясло изящество старинной французской мебели, что я убедил шаха приобрести несколько предметов для его дворца Голестан в Тегеране. И меня попросили подыскать для тронной залы подобающий престол.

Он кивнул:

– Понятно. Одними микстурами жив не будешь. – Столяр сообразил, что лейб-медик взялся за выполнение шахских прихотей, дабы погреть на заказах руки. Это объяснение меня вполне устраивало. – А кто вас ко мне направил?

– Я сегодня искал что-нибудь подходящее в антикварном магазине Куракина. Там познакомился с месье Серро, хозяином галереи «Стиль», он очень рекомендовал обратиться к вам.

Краснодеревщик выудил из ящика запыленную бутыль и разлил янтарную жидкость по стаканам сомнительной чистоты. Остро запахло печеными яблоками и ванилью.

– Салют!

Я приветственно приподнял бокал, мы выпили. Мишони крякнул:

– «Пэй д’Ож», четыре года в бочке, двадцать лет выдержки! Ну, выкладывайте, чего угодно персидскому шаху от старого Дидье?

Похоже, я имел дело с самым богатым столяром Парижа.

– Понимаете, шах хотел бы получить точную копию трона французского короля.

Мишони поглядел на меня с прищуром:

– Какой именно трон? Какого именно короля?

– Тут я, наверное, буду вынужден воспользоваться советами месье Серро. Я сам не великий знаток старинной мебели, но за семь лет я очень хорошо изучил повелителя Ирана. Самое главное для Реза-шаха – чтобы этот трон… как бы сказать… чтобы он ничем не отличался от подлинного. Надо, чтобы он производил полное впечатление старинного раритета.

– Ага. – Мишони подул в усы. – Это, знаете ли, дорогой заказ.

– Об этом, мастер, не волнуйтесь. Боши платят Ирану за нефть – заплатят и за трон.

Он поставил стакан, потер покрасневший нос:

– Давайте я покажу вам свои работы.

Следующий час краснодеревщик любовно демонстрировал расставленные вдоль стен кресла в позолоченных завитушках, расписные комоды, шкафы с ампирными вензелями и лакированные столы с инкрустациями. Шедевры выглядели великолепно, но я, разумеется, никогда не отличил бы их от меблировки отеля «Бристоль». Объяснения изобличали в Мишони большого энтузиаста своего ремесла.

– Неужели вы сами создали все это?

– Не все. В том углу то, что я реставрировал для выставки в Нью-Йоркском историческом обществе. Только выставка отменилась.