…вот, идет народ от страны северной, и народ великий поднимается от краев земли; держат в руках лук и копье; они жестоки и немилосердны, голос их шумит, как море, и несутся на конях, выстроены, как один человек, чтобы сразиться с тобою, дочь Сиона…
Иеремия VI, 22–23
Солнечным октябрьским днем 1126 года от воплощения Господня две дюжины кораблей, до бортов груженных боевыми конями и рыцарским оружием, вошли гуськом в гавань Святого Симеона. С головной лодки на топкий сирийский берег спрыгнул высокий белокурый рыцарь.
Стоя в полосе прибоя, новый правитель Антиохии Боэмунд II нетерпеливо оглядывал прибрежные холмы, усеянные вооруженными всадниками в блестящих шлемах и кольчугах, реющие в небесной синеве знамена с лилиями княжества, бурый клир монахов и толстого патриарха в парчовом облачении, воздевавшего навстречу прибывшему князю огромный, сверкающий золотом крест.
Морской ветер доносил обрывки глухих торжественных песнопений, но юноша не слушал псалмы, а жадно всматривался в тонкие женские фигуры в ярких трепещущих шелках. Кто из них его невеста, принцесса Алиса, дочь короля Иерусалимского Бодуэна II, та, с которой ему суждено продолжить род и провести жизнь?
От толпы отделилась и двинулась навстречу ему невысокая девушка. Рыцарь никак не мог понять, хороша ли собой его нареченная: она прикрывала глаза ладонью от невыносимого блеска солнца на морской глади и сильно щурилась. Принцесса первой рассмотрела гостя, и ее узкие губы растянулись в улыбке. Но теперь и юноша разглядел Алису, и радость Боэмунда потухла: дева, о которой он грезил все плавание, которую представлял себе неотразимо соблазнительной и полной женской прелести, оказалась низкорослой, щуплой и плоскогрудой, а вдобавок бледной, с маленькими глазками и острым, покрасневшим на ветру носиком. Так вот ради кого он бросил в родной Апулии смуглую и пышную Бьянку?! Но новый правитель Антиохии тотчас подавил недостойное разочарование. С рождения он мечтал о грядущих подвигах на Святой земле, прозванной в Европе Заморьем-Утремером, и, достигнув восемнадцати лет, без малейшего сожаления передал все свои владения в управление папе римскому и навеки расстался не только с хохотушкой Бьянкой, но и со всеми прочими соблазнами Италии. Да за право защищать Святую землю он без колебаний жизнь отдаст! На горбатой старухе, на черте лысом он женится, если об этом просит такой герой, как король Иерусалимский! Пусть это будет его первым подвигом.
Достаточно ждала Антиохия своего законного владельца – наконец-то явился ее истинный повелитель, наконец-то его гигантские сапоги глубоко впечатались в мокрый песок.
Тридцать лет назад сирийское княжество было завоевано его отцом – Боэмундом I Тарентским, одним из предводителей Крестового похода. Византийская принцесса Анна Комнина, описывая в своих хрониках предводителей крестоносцев, отметила «решительный и ужасающий» вид этого норманнского героя. Отрадно знать, что отец испугал дочь греческого василевса. Норманнский завоеватель из рода Отвилей должен быть ужасным. Отца давно уже нет в живых, однако слава рыцаря гремит и за гробом, и ныне восемнадцатилетний Боэмунд похож на родителя как две капли воды: так же на локоть выше самых высоких людей, так же широк в груди и плечах и узок в талии и бедрах. Внук Гвискара, покорителя Италии, со стороны отца и внук короля Франции Филиппа I со стороны матери, он прибыл на Святую землю, чтобы доказать, что кровь предков-завоевателей течет в его жилах неразбавленной.
Юный князь Антиохии смело шагнул навстречу неказистой невесте и блистательному будущему. За ним линию прибоя пересекли и его воины. Набежавшая морская волна, шипя, лизнула глубокие следы рыцарей, струйки воды закрутились в оставленных сапогами выемках, одна за другой волны неутомимо захлестывали берег, ровняя мельчавшие с каждым набегом воронки, и вскоре прибрежный песок Леванта вновь лежал первозданно гладким.
С первых дней правления Боэмунд II Антиохийский боролся с врагами безжалостно и непреклонно. Когда мусульманские воины попадали в его руки, он решительно отказывался от щедрого выкупа, предлагаемого трусами, и приказывал обезглавить презренных пленников – всех до единого. Но тюрки – не единственные супротивники латинян. Всего несколько лет назад обнаглевшие армяне Киликии захватили Аназарб, по праву принадлежавший Антиохии. Ну что ж, за князем дело не станет – он докажет, что преждевременно прозвали нового киликийского царя Левона Властелином Гор.
В феврале 1130 года Боэмунд повел свою армию к Аназарбу.
После утомительного марша антиохийцы расположились на краткий ночной отдых под открытым зимним небом. Измученный Боэмунд завернулся в плащ, подложил под голову седло и с блаженством растянулся на голом каменистом склоне.
Правая рука все еще ощущала приятный холодок рукоятки меча, после целого дня в седле ноги помнили округлость конских боков, плечо продолжала оттягивать тяжесть сброшенного щита. Ночь была безлунная, только мигали в прорывах облаков далекие звезды, ветер шуршал высокими стеблями травы, еле слышно журчали в овраге стылые воды реки, фыркали кони, выли в горах шакалы. Спать в железном двойном хауберке и кольчужных штанах на мерзлой, влажной земле было неудобно, плащ не защищал от леденящего металла, но места тут дикие, отряд князя малочисленный, ставить палатки и раздеваться было бы глупой беспечностью.
