Смерть в Голливуде - [88]

Именно Уоллес диктовал записку Хиллу, а Приам печатал, как вы справедливо догадались, Китс. Но Уоллес ни в коем случае не называл это «диктовкой», а скромно — «предложениями», или что-нибудь в этом роде, ведь так, Уоллес? Дальше. Приам печатал на машинке с неисправной буквой «Т». Случайность? Но там, где действует Уоллес не может быть случайностей. Каким-то образом Альфред умудрился без ведома Приама испортить клавишу с буквой «Т», затем уверил Приама, что вполне безопасно воспользоваться машинкой в таком виде, ведь все равно главным было проследить, чтобы впоследствии записка была уничтожена. Конечно, в планы Уоллеса входило во что бы то ни стало сохранить копию записки. И, если бы Хилл не скопировал ее, Уоллес обязательно бы позаботился, чтобы текст записки тем или иным способом попал в руки мне или вам, или кому-нибудь вроде Лаурел, кто постарался бы довести ее содержание до нашего сведения. А новая клавиша в машинке Приама, как и рассчитывал Уоллес, повела следствие в нужном направлении.

Герой описываемых событий позволил себе в этом месте слегка усмехнуться. После чего скромно уставился в стакан.

— Ну а когда он понял, что задумал под конец Приам, — продолжал Эллери, — а именно — убить его самого, Уоллеса… то он умудрился и это обратить себе на пользу. Он решил опередить события и повернуть дело так, чтобы рывший яму сам в нее и попался. Когда я сказал Уоллесу, что мне все известно, это как нельзя лучше вписалось в его планы. За маленьким исключением — не правда ли, Адам? — что мне было известно немного больше, чем предусматривалось его планами.

Уоллес приподнял стакан приветственным движением. И залпом его выпил.

Китс задергался и заерзал в уютном кресле, будто оно вовсе не было таким уж удобным. У него на переносице залегла мучительная складка, не говоря уже о тонкой сетке морщин, избороздивших его лоб за время рассказа Эллери.

— Кажется, я к сегодняшнему вечеру настолько отупел, что просто не в состоянии принять ваши слова всерьез, то есть иначе чем за чистую правду. Вы уверяете, что этот человек — Чарльз Адам. Но где доказательства? Несмотря на все ваши логические построения, остается большая вероятность того, что он — не Чарльз Адам. С тем же успехом он может оказаться Джоном Джонсоном, Стенли Брауном, Сирилом Сент-Клером или Патриком Селверстейном. Докажите мне, что это не так?!

Эллери расхохотался.

— На этот раз вам не удастся заставить меня продемонстрировать вам то, что называется «методом Куина». К счастью, Китс, сейчас я вполне могу обойтись самыми обычными средствами и доказать, что этот человек не может быть никем иным, кроме Чарльза Адама. Припомните-ка, каким образом он взял имя «Альфред Уоллес»?

— Он рассказал, что после припадка амнезии просто взял первое пришедшее ему в голову имя. А как его зовут на самом деле, не помнит, — сердито нахмурился Китс.

— И все это чушь, за исключением одного факта: Альфред Уоллес действительно не его настоящее имя. Но он выбрал его потому, что оно больше какого-либо другого отвечало его целям.

— Каким образом? В нем нет ничего особенного!

— А вот и неверно, Китс. Имя «Альфред Уоллес» не только особенное, но и в некотором смысле уникальное.

Альфред Уоллес — Альфред Рассел Уоллес — был современником Чарльза Дарвина. Альфред Уоллес сформулировал теорию эволюции практически одновременно с Дарвином, совершенно самостоятельно. Впервые мир узнал о его открытии из короткого доклада, сделанного им в Обществе Линнея в 1858 году, и опубликованного в Записках этого общества в том же году. Дарвин же наметил основные пункты своей теории в рукописи 1842 года. Уоллес, свалившийся в жестокой лихорадке где-то в Южной Америке, переслал свои записи Дарвину. Таким образом они и оказались опубликованы, причем одновременно.

Эллери выбил трубку о край пепельницы.

— И вот в истории с Хиллом и Приамом мы натыкаемся на человека, принимающего самое живейшее участие в событиях и носящего знаменательное имя Альфреда Уоллеса. Причем в этой истории некий натуралист Чарльз Адам использовал принцип теории эволюции, одновременно открытый в прошлом веке Дарвином и тезкой Альфреда Уоллеса, чтобы создать цепь символических событий-намеков. Неужели может быть простым совпадением тот факт, что секретарь одной из жертв Чарльза Адама выбрал себе второе имя, напрямую связанное с теорией эволюции? Одно из миллиона возможных имен! И как Чарльз Адам основал свой убийственный план мести на научной теории, так и прозвище он добыл себе из того же научного источника. Вряд ли он допустил бы неосторожность называться сразу Дарвином: бросающаяся в глаза нарочитость такого имени лишь навредила бы ему. Имя же Альфреда Уоллеса, напротив, совершенно неизвестно широкой публике. Кстати, он мог сделать свой выбор почти бессознательно, просто движимый язвительной иронией смертельно оскорбленного человека.

Китс вскочил так внезапно, что даже Уоллес слегка вздрогнул от неожиданности.

Но Китс не обратил на него ни малейшего внимания. Его побагровевшее в свете камина лицо было обращено в сторону Эллери, который с недоумением наблюдал за волнением лейтенанта.