Я думаю, — заканчивал свою проповедь Клекачка, — наше Божество не станет так долго терпеть это безобразие. И оно не допустит нашего вымирания — а то, что мы к нему идем, ясно и муравью. В будущем — не знаю, далеком или близком — наши тела вновь покроются древесной корой, дупла зарастут, мы перестанем суетиться, врастем в землю и навсегда замолчим. Роща соединится с Лесом, и Божество ступит на истоптанную нашу землю…
Старенький Каштан кивал рассказу шамана, а Дум насторожился. По одному из взглядов Клекачки он понял, что сегодняшний праздник добром не кончится, что нужно держать ухо востро.
— Сегодня у нас гости, — продолжал шаман, — и мы рады, что количество деревьев пополнилось. Вот что я предлагаю — принять пришельцев в нашу Рощу!
Люди-деревья (а может, деревья-люди?) одобрительно завыли и закричали.
— А для этого, — глаза Клекачки сверкнули, — мы устроим нашу любимую проверку на деревянность — ее давно уже не было, — и подвергнем ей даже наших гостей. Окажем им эту честь! Проверка породнит нас еще больше!
Собрание снова завыло и замахало вет… я хотел сказать, руками. Вождь тоже не был против — Каштаны, сидевшие неподалеку, вызывали у него самые теплые чувства.
Люди-деревья, не теряя времени, стали выстраиваться в ряд; шаман предложил встать в конец его и гостям.
Дум понял, что свою каверзу Клекачка должен осуществить именно теперь.
А тот шел уже вдоль ряда, щелкая каждого по макушке нетолстой сухой палкой.
— Щелк! Щелк! Щелк! — Шаман почти не прислушивался к отзвуку, он спешил. — Щелк! Щелк! Щелк!
Дум напрягся. Что задумал Клекачка?
Вот перед Думом остался один… человек? Дерево? Короче — молодой Дубок. Он открыл рот, ожидая удара, и зажмурился. Клекачка размахнулся и треснул Дубка так, что тот ойкнул и присел, а палка переломилась.
— Вот где настоящее дерево! — рявкнул шаман. — А теперь мы примем в Рощу наших гостей. Освятим их лбы старым благородным обычаем и заодно услышим самый приятный для наших ушей звук — каштана! — С этими словами Клекачка вытащил из-за спины здоровенную дубинку, явно припасенную для Дума и его товарищей, и примерился, сощурив глаза, хватить старшего по голове.
Опасность первым оценил на этот раз воин Напролом. Он оттолкнул Дума, дубинка просвистела мимо его лба, задев только плечо. Напролом вырвал дубинку у шамана и, не раздумывая, звезданул того по темечку. Клекачка, не издав ни звука, повалился наземь. Напролом сделал то, чему его учил боевой опыт…
Толпа — а ряд мгновенно распался — оторопела. Она окружила место события, где их грозный шаман сидел, держась за голову, а трое пришельцев стояли возле него.
Теперь-то спохватился Дум.
— По нашим обычаям, — обратился он к вождю, — каждый, кто проверяет кого-то на деревянность, испытает прежде себя, а уж после колотит по лбу другого. У вас разве не так?
Но вождь не ответил. Он и не мог ответить. Старик свалился со своего чурбака и катался по земле, задрав к звездам худые ноги. Можно было подумать, что у него схватило живот.
Племя деревьев оставило шамана и бросилось к вождю. Но тот не стонал, не охал — он трясся и издавал странные для них звуки:
— Ха-ха-хи-хе! Наконец-то Клекачка получил по заслугам! Хи-хи-хи-ха! Я долго ждал, что кто-нибудь догадается ответить ему тем же, чем он развлекался все время, и вот дождался! Ха-ху-хо! О бог деревьев, Леший, — никогда еще мне не было так хорошо! Благодарю вас, чужеземцы, вы доставили мне под конец жизни ни с чем не сравнимую радость — ха-хо-хи-ху-хе!
Старика подняли, он держался за живот.
— Скажите, — поднял он голову к пришельцам, — вы ведь много повидали в дороге, — какая лихорадка заставила плясать мои старые кости? Что со мной? Может быть, смерть наведалась ко мне и сотрясла напоследок всю мою плоть?
— То, что случилось с тобой, вождь, не лихорадка и не смерть, — ответил Дум, — это тебя разобрал СМЕХ.
— Смех? — переспросил старый Каштан. — Что это такое? Болезнь?
— Наоборот! Больные стонут и плачут, а здоровые смеются. Ты еще долго проживешь, если научился смеяться.
— Правда? А не зазорно это делать деревьям?
— Мне трудно представить, чтобы смеялось дерево, о вождь. Человек — другое дело. Мы ведь и деревья, и люди…
Вождь внимательно посмотрел снизу на гостя.
— Дай мне руку, Каштан, — сказал он, — я хочу подняться.
К этому времени встал и шаман. Он ожидал, что старый Каштан защитит его и накажет пришельцев, нарушивших священный обряд. Но тот распорядился иначе:
— Отныне, Клекачка, проверка на деревянность, которую ты так любишь, будет проходить иначе. Каждый в ряду запасется палкой, и кого стукнешь ты, тот в ответ стукнет тебя, — а я, глядя на это, буду смеяться и тем самым продлевать свою драгоценную жизнь. Ты слышишь меня, хранитель древних обычаев?
Клекачка склонил голову и ничего не ответил.
На следующий день путешественники попрощались с людьми-деревьями. Всем им были вручены взамен утраченных в Лесу мешков искусно сплетенные из коры липы сумки, которые дарители набили множеством вкусной растительной еды и не забыли про кувшины с кленовым соком. Когда путники отошли на порядочное расстояние от хижин, Напролом посмотрел, что у него в сумке, и скривился, увидев корешки, клубни и траву.
