— Да нет никакого дела, Иван Иванович, — напористо сказала Уварова. — Мало ли чего там судебному эксперту спьяну померещилось.
— Может быть, — сказал Жиров. — Как насчёт вечерней прогулки в парке?
— Сегодня я не в настроении, — сказала Уварова. — Давайте завтра, после поминок. Я зайду к вам в номер.
А не прогуляться ли мне за водовкой, подумал Жиров, погода хорошая, пройдусь до посёлка и обратно, что-то поднадоел мне санаторный режим, да и процедур завтра не будет. В каждом деле всегда наступал момент, когда он ощущал себя охотничьей борзой, завидевшей добычу. Ноздри нервно раздувались, было страстное желание сорваться с места в карьер и схватить за глотку. В этот момент всегда нужно было остановиться и замереть в ожидании. Несколько витиевато он называл это положение — неприступный Будда, тот, кто не суетится, не совершает ошибок.
Как многие сотрудники прокуратуры, Жиров брал взятки, очень редко и обычно борзыми щенками. Он не считал такой подход зазорным, и нарушал служебную этику только в тех случаях, когда вина человека была неоднозначной, например, запутался в долгах и покалечил настырного кредитора, или же хорошо понимал: если обвиняемый получит тот срок, который ему назначит суд, из колонии выйдет вконец опустившимся, моральным уродом. В таких случаях Жиров по мере возможности умалял обвинительную часть, разумеется, не бескорыстно, очень скромно, в виде ремонта старенькой тойоты или просто хорошего ужина в кабаке.
«Закон, что дышло, — нередко думал Жиров. — Куда повернёшь, туда и вышло». Данный случай в санатории всё больше убеждал его в беспомощности уголовного права перед такого рода ситуациями. Какой судья будет разбираться в тонкостях взаимоотношений, влепит срок за врачебную ошибку и поедут умная Селезнёва или милейшая Уварова подметать тайгу за казённый счет. Это, что, справедливо, если, конечно, отбросить в сторону высокие моральные ценности бывших строителей светлого коммунистического будущего. Не нравится бабушкам, что племянница блядью оказалась. А может у неё действительно муж полный мудак?
Он остановился покурить за воротами санатория и увидел на автобусной остановке миссис Марпл с огромным, на колёсиках, чемоданом.
— Что случилось, Зоя Павловна? — с искренним сочувствием спросил Жиров.
— Такое несчастье, — сказала миссис Марпл. — Старшую сестру госпитализировали. Она ведь в Москве совсем одна, дети за границей живут. Я пыталась дозвониться, телефон выключен, наверное, в реанимации.
«Невероятное совпадение, — подумал Жиров. — Надо же, как бывает».
— Мне нужно сообщить важную информацию, — сказала Зоя Павловна. — Я заходила, но вас не было в номере. Уже думала написать по дороге подробное письмо и отправить почтой.
— Весь во внимании, — сказал Жиров.
— Утром у меня состоялась продолжительная беседа с Евгением Семёновичем, мужем Селезнёвой. Нет времени рассказывать, как и почему я вызвала его на откровенность. Он уверен, лекарство, спровоцировавшее у Натальи Степановны инфаркт, той дала Уварова. Он подслушал разговор между ними, Рыбина советовалась в связи с беременностью, и в этой же беседе сообщила, что ребёнок от Виктора Петровича.
— Ему не померещилось? — сказал Жиров. — Сами же говорили, он пьёт как чёрт.
— Пьёт-то пьёт, — решительно махнула рукой Зоя Павловна. — Только он не так прост, этот хирург. Он заявил, что ему прекрасно известно об участии супруги во всех этих групповухах, более того, он считает естественную смерть мужа Уваровой два года назад весьма сомнительной.
— Просто заговор врачей, — сказал Жиров.
— Не вполне понимаю вашу иронию, — удивилась Зоя Павловна. — Евгений Семёнович убеждён, что именно Уварова — заводила во всех этих делах, её муж мог оказаться нежелательным свидетелем. Так что устранить его, насыпав какой-нибудь дряни в водку, весьма логично.
— Допустим, — сказал Жиров. — Не понятна роль самого Евгения Семёновича. Всё знал, но молчал. Что так?
— А вы не догадались? — сказала Зоя Павловна.
— Теряюсь в предположениях.
— Он решил их шантажировать, наш славный пьянчуга хирург. Предъявил ультиматум Рыбину, заплатите мне, я уеду, разведусь с Селезнёвой и (Зоя Павловна использовала грязное словцо) тут как хотите и с кем хотите.
— Вот это похоже на земную поверхность, — сказал Жиров. — Рыбин отказался платить?
— Хуже, — сказала Зоя Павловна. — Тянет резину. Подожди, с деньгами сейчас не очень, завтра-послезавтра. Селезнёва ему всю душу выматывает разговорами за жизнь и за судьбу. Я вам так скажу, Иван Иванович, исходя из моего житейского опыта, у людей пьющих зачастую обострённое чувство опасности. Голова-то плохо соображает, вот интуиция и подсказывает, где бы не упасть. Испугался Евгений Семёнович джинна, которого сам из бутылки выпустил, поэтому и передо мной исповедался. Боится, что отравят, сегодня решил у знакомого врача в посёлке закодироваться от алкоголя, вот как человека крепко завернуло.
— Ну, это никогда не помешает, — задумчиво произнёс Жиров. — Я имею в виду закодироваться.
— Мой автобус, — сказала Зоя Павловна. — Слава богу, успела вам всё рассказать. Вы уж держитесь, Иван Иванович, ситуация напряжённая становится.
