Случай в санатории - [10]

— Если только в частном порядке, — сказал Жиров. — Я же в отпуске.

— Давай в частном, — сказал Моховиков. — В кабинете или в камере?

— Лучше в камере, — сказал Жиров. — Камера, она, к откровенности располагает.

— Тогда пойдём, — сказал Моховиков.

Камера предварительного заключения располагалась, в лучших традициях, в глухом и сыром подвале. Пока дежурный открывал тяжёлую дверь и заполнял журнал, Жиров лихорадочно соображал: «Кто? Селезнёва? Она ушла из моего номера около одиннадцати. Она дежурила, маловероятно, чтобы рискнула уехать из санатория. Значит, Уварова. Просто женщина-вамп, Наталья Степановна, вымогатель хирург, возможно, муж. Может, она и со мною поэтому спать не хочет, а то как-то неудобно получается, потрахаться, а потом грохнуть».

— Здравствуйте, Виктор Петрович, — сказал он. — Не самая лучшая обстановка для беседы, но, извините, другой нет.

— Я не знаю, что вы знаете, — Рыбин суетливо посмотрел на углы потолка.

— Не волнуйтесь, — сказал Жиров. — Видеокамер здесь нет в помине, это же Верхнее Белогорье, а не Голливуд.

— Я не знаю, — повторил Рыбин. — Но думаю, что много. Я видел, как вы шептались с Телеуховой, а уж про эту бабушку я быстро всё выяснил. Такая же чокнутая, как и её сестра.

— Я-то понимаю, что вас подставили, — сказал Жиров. — Не уверен, что это захочет понимать судья. Суровая реальность нашей жизни, суды переполнены делами, ни у кого нет ни времени, ни желания разбираться в перипетиях сексуальной жизни не очень молодых людей.

— Вы знаете, сколько от меня требовал этот козёл? — сказал Рыбин. — Пятьдесят тысяч долларов. Где я возьму такие деньги? Но я его не убивал.

— Что вы собирались делать? — спросил Жиров.

— Я собирался сбежать, — сказал Рыбин. — Наташа ведь действительно сумела договориться о месте для меня, не в минздраве, конечно, в московском областном управлении здравоохранения, но тоже неплохо. Думал, похороню её, возьму отпуск, и отвалю с концами. Я так устал от этого бабского курятника.

— Считаете, что решили вам отомстить за связь с Натальей Степановной? — спросил Жиров.

— Думаю, что именно так, — сказал Рыбин. — У нас в результате такой конкретный матриархат получился. Я — всего лишь орудие, ну, сами понимаете, для чего, ни прав, ни голоса.

— Я здесь как неофициальное лицо, — сказал Жиров. — Ситуация деликатная. Если рассказать всё как есть, путаницы только добавится. Доказать, что Евгения Семёновича усыпила, а потом напоила Уварова, или, например, его жена, практически нереально. Я уже вам говорил, никто не захочет разбираться в подробностях.

— Что же делать? — сказал Рыбин. — Я не хочу в тюрьму. Я готов уехать к чёрту на рога, чтобы про меня все забыли.

— Пока держитесь занятой позиции, — сказал Жиров. — В квартиру не поднимался, никого не подозреваю. Я вернусь в областной центр, постараюсь забрать дело к себе и закрыть за недостаточностью улик. Некоторое время придётся провести в изоляторе, но это лучше, чем срок. Нужно будет найти хорошего адвоката.

— Найду, — сказал Рыбин. — В моём санатории много влиятельных людей лечилось. Вы можете не сомневаться, Иван Иванович, я в долгу не останусь.

— Поговорим об этом в другой раз, — сказал Жиров. — Пока я ещё ничего не сделал.

Из машины он позвонил на городской телефон санатория.

— Будьте любезны, Наталью Сергеевну Уварову. Кто спрашивает? Из областной прокуратуры.

— Я слушаю, — сказала Уварова.

— Где в ваших окрестностях влюблённые проводят романтические встречи? — спросил Жиров.

— Возле моста через реку, — сказала Уварова. — По дороге на Ипатовку.

— Далеко от санатория?

— Чуть больше километра.

— Подходите, — сказал Жиров. — Я вас приглашаю. Отличная погода для купания.

— Хорошо, — сказала Уварова. — Выхожу.

Он приехал к мосту. Мост был старенький, деревянный, на таких хорошо признаваться в первой любви, подумал Жиров. Под мостом, на осыпи, было сооружено что-то вроде небольшого пляжа. Секс на пленэре, усмехнулся он, давно не было, со студенческой поры.

Уварова была одета в светлое свободное платье чуть выше колен. Она улыбнулась и жестом пригласила выйти из машины.

— Вы же без наручников, — спокойно сказала она.

— Я же не изверг, — ответил Жиров. — В какой-то мере даже соучастник. Красиво придумано, Селезнёва проводит вечер со мной и следователь автоматически попадает в пикантное положение. Браво!

— Рада, что вы оценили, — сказала Уварова.

— То есть хирург совсем вышел из-под контроля?

— Совсем, — сказала Уварова. — Мы и Карину ему подложили, а он всё одно — давайте деньги. Жаль, у меня поначалу были на него определённые планы. Но, увы, слюнтяй и размазня, а не мужик.

— Рыбин тоже слюнтяй? — спросил Жиров.

— Дорогой вы мой, Иван Иванович, — сказала Уварова. — А у нас, что, стареющих баб, был большой выбор? Сначала я хотела вовлечь во все эти игры своего мужа, но он умудрился завести роман с одной отдыхающей особой, когда только успел. Причём, роман серьёзный, намеревался со мной развестись и на ней жениться. В конечном счёте, остался один Рыбин: «Я его слепила из того, что было, а потом что было, то и полюбила».

— Вы или мы? — сказал Жиров.

— Бросьте, Иван Иванович, — сказала Уварова. — Вы же не ханжа, первым делом по приезду в санаторий за мной начали ухлёстывать. Я — фанатка группового секса, очень давно, считайте, что нахожу в этом нечто мистическое. Своего рода лекарство против скуки окружающей жизни. И не я одна так думаю, поэтому у нас доброжелательный женский коллектив, я вам уже говорила об этом.