След торпеды - [28]

Они спустились в каюту. Боцман достал из рундука бутылку, налил полстакана и протянул Сергею.

— Только капитану ни-ни!.. Я как-то опоздал на судно, так он чуть не списал на берег. А где я был? Ягоды на острове собирал. Морошку любишь? Вот вкуснятина!

— Возьмете меня на остров? — попросился Кольцов. — Чертовски хочется там побывать.

— Когда?

— Когда-нибудь.

Боцман пообещал взять Кольцова на остров в сентябре, когда ягода поспеет. А сейчас там делать нечего, разве что березняк для голиков резать. К этому времени из отпуска вернется Ася Ивановна, мать Лены. «А чего ей там делать?» — чуть не вырвалось у Кольцова, однако он смолчал, спросив лишь о том, где она. Колосов, как показалось Сергею, усмехнулся, зачем-то снял зюйдвестку, бросил ее на койку и, глядя на Кольцова хитроватыми глазами, сказал:

— Ася мне по душе. С ней и море не в тягость. Ты видел ее? Нет? Не скажу, что красивая, но щедрая на ласку. Заботливая… Когда я приехал сюда, так она помогла мне устроиться на судно, нашла мне квартиру. Словом, обогрела.

— Вы холостяк? — спросил Кольцов, хотя прекрасно знал, что у боцмана нет семьи.

— Бесхомутный, — хмыкнул Колосов и подмигнул Кольцову. — Есть тут у меня одна, Зося… Ну, чего не пьешь?

«Хитрюга!» — смекнул Сергей.

— Ты к нам надолго? — с напускным безразличием поинтересовался боцман.

— А что?

— По душе ты мне пришелся.

— Проболтаюсь все лето. — Сергей на секунду задумался. — Просьба у меня к вам…

— А ты скажи, не стесняйся.

— Одолжить деньжонок хочу. Мать приболела…

Боцман помолчал, размышляя о чем-то, затем переспросил:

— Значит, денег? Так. А почему ко мне обратился?

Сергей улыбнулся:

— Хотел занять у Лены, но у нее скоро свадьба. Жениха ее знаете?

— Степана?

Колосов знал Степана, даже беседовал с ним, когда тот приходил к отцу на судно, но сделал вид, что слышит это имя впервые. Ему страшно хотелось узнать, как на это будет реагировать рулевой.

— Лена — красавица. И он симпатичный… — Кольцов поглядел на боцмана и добавил: — Но мне такие девчата не по душе. Глазастые!..

— Глаза у нее бездонные, — подчеркнул боцман. — В таких зенках любой утонет.

— Степан на днях приезжает — значит, быть свадьбе. — Рулевой помолчал. — Мне бы рублей сорок…

Колосов открыл рундук.

— Бери. Когда отдашь?

— Получу и сразу рассчитаюсь. Только не говорите капитану.

— Почему? — боцман скосил на рулевого глаза.

— Да так… Боюсь, плохо подумает обо мне… А к вам с открытой душой.

Боцман поцокал языком, как скворец клювом, и протянул рулевому четыре десятки.

Сергей стоял у борта, наблюдая за катером. Погода была тихая, солнце клонилось к полудню, на небе косяками лебедей проплывали белые тучи. Море, казалось, отдыхало после ночного шторма.

«Хитер боцман, сделал вид, что не знает старшего сына капитана, — размышлял Кольцов. — Почему он так насторожился, когда я хотел пойти на остров? Видно, мне не доверяет…»

Катер уходил все дальше. К Сергею подошел капитан. Петр Кузьмич был задумчив и чем-то встревожен. Помолчав, он спросил рулевого:

— Кольцов, чего ты так рвался на остров? Небось ягод захотелось?

— Вы угадали.

— Я многое вижу, чего ты не замечаешь. — Петр Кузьмич ладонью огладил рыжие прокуренные усы. — Ты, Сергей, не торопись, все соизмеряй, а уж потом принимай решение. А то был тут у меня штурман Петр Рубцов. Ох и рисковый! Три года назад чуть «Кита» на банку не посадил. А потом он катер разбил. Четверо ребят погибли и с ними отец Лены. Она тебе нравится?

— Симпатичная…

— Степан любит ее. Ты уж, Сережа, глазки ей не строй.

— У меня есть своя девушка.

— Ну-ну… буркнул Петр Кузьмич. Где-то в этом районе затонул корабль, на котором плавал Колосов. В ушах капитана зазвучал голос боцмана: «Один я живой остался. Спасся чудом. Ухватился за бревно… Потом меня к острову прибило…»

— О чем задумались?

— Войну вспомнил, — тихо отозвался капитан. — Я ведь тоже, как и боцман, раненый бывал на Баклане. Пещера там одна есть. Она-то и спасла меня. А ты был на острове?

— Я боюсь пещер. В детстве упал в колодец, всю ночь там пробыл. С тех пор боюсь пещер. — Сергей киснул в сторону острова, к которому подходил катер. — Значит, с Колосовым у вас одна дорога?

— Может, и не одна, — хмуро отозвался Петр Кузьмич. — Ты, Сергей, еще зеленый, как речная куга. Нет, милок, не годишься ты в герои… Я когда лежал на берегу, то задыхался от слез. Не веришь, да? А ты поверь. В крови весь, рана болит так, что губы себе кусаешь. А кругом — ни души. Одно море… Лето стояло, теплынь, так я ягоды ел, чтобы не помереть. Кое-как к пещере добрался… До сих пор не пойму, как меня нашли катерники. Вот случай, да? Я уж не думал, что живой останусь. А вот остался. Судьба, да? Хрен ее знает, а только жизнь мне дарована судьбой, и я не имею права транжирить ее попусту. Тебе, Сережка, тоже пора про свою судьбу думать. Она, чародейка, может так закрутить… Что косишься?

— Размышляю, — отозвался Кольцов. — Вам-то что?.. Ваш Степан, слыхал я, инженер-конструктор…

— У меня и меньший толковый. Акустик. Им нет цены на морской границе.

— Да уж куда там… — засмеялся Кольцов.

Петр Кузьмич, задетый за живое, горячо стал уверять рулевого, что сыновьями доволен. Одна только беда — не женаты. А ему ох как хочется иметь внуков! «Эх, Сергей, — подумал капитан, — ты еще не понимаешь, что у старости есть одно утешение — внуки. Играя с ними, ты будто окунаешься в свое детство, а оно есть у каждого, свое детство, если даже и опалено войной, но есть…» Вспомнил Петр Кузьмич свое голодное и холодное детство, заветную мечту увидеть моря, океаны, плавать на кораблях. И вот его мечта стала явью. Это тоже счастье, а счастье у человека одно.