След торпеды - [27]

— Получено разрешение возвращаться в порт, — сообщила радистка. — И вот еще…

Лена протянула листок капитану и попросила его прочесть, добавив, что это писал боцман. Петр Кузьмич с удивлением взглянул на радистку.

«Дорогая Розалия, днем рождения. Я три ночи не спал, все о тебе думал. Вот заработаю побольше деньжат и приеду. Если ты пожелаешь, то приезжай 18 июля. В моем окне всегда горит свет. Твой брат Юра».

— Лирик! — усмехнулся капитан. — Я же ему отказал!

— Уважьте, Петр Кузьмич, — попросила Лена. — Сестра все же…

— Ладно, передай.

Лена улыбнулась капитану и закрыла за собой дверь.

«Кит» застопорил ход неподалеку от острова Баклан. Якорь звонко вывалился из клюза и бухнулся в воду, волоча за собой железную якорь-цепь. Глядя на ее гнутые звенья-кольца, Петр Кузьмич невольно подумал: «И моя жизнь состоит из таких вот колец. Если одно порвется, то судьба даст трещину». Он повернулся к боцману:

— Спускай шлюпку. Нарежьте березняка и — на судно. Времени у нас в обрез. Лену все же возьмите с собой Я ей обещал. Не заблудитесь…

— Места мне до боли знакомые, — задумчиво произнес Колосов. — Я же на Севере воевал…

— У острова Баклан? — спросил Петр Кузьмич.

— Да, — боцман пристально взглянул капитану в лицо. — А вы откуда знаете?

— А чего не знать-то? — Петр Кузьмич усмехнулся. — Я тоже тут воевал…

Капица мог бы рассказать о том, как высаживался с десантом морской пехоты в Лиинахамари в октябре 1944 года. Там его задело осколком, едва ноги не лишился. В ту ночь корабли взяли на борт шестьсот морских пехотинцев и вышли в море. Для маскировки перехода моторы работали на подводном газовыхлопе. Но фашисты засекли их, взяли в «клещи» лучами прожекторов. Грохот снарядов, свист пуль, осколков, стоны раненых… И все же корабли прорвались к берегу и высадили десант. Прорыв возглавлял катер Александра Осиповича Шабалина, ныне адмирала, дважды Героя Советского Союза. Шабалин прекрасно знал место высадки. Он бывал в Лиинахамари еще во время советско-финской войны и хорошо знал навигационную обстановку и пути подходов к причалам. Следом за ним пошли остальные катера. Петр Кузьмич находился тогда на ТКА-208. Обогнув мыс Девкин, катер ворвался в порт. Гитлеровцы били из пушек, минометов, пулеметов. Старший лейтенант Шаповалов не растерялся и повел катер к берегу. Когда застопорили ход, боцман выбросил трап. Десантники рванулись в бой. Неожиданно вражеский снаряд угодил в катер. Судно лишилось хода. Но тут двое моряков спустились в отсек мотористов и, теряя сознание от удушья, исправили повреждения, мотор загудел. Катер вырвался из плена огня… Довелось Петру Кузьмичу вдоволь хватить лиха.

— Война, она многих пометила, — вырвалось у капитана после долгой паузы.

— Факт, пометила, — согласился Колосов. — И мою судьбу она покорежила. А все же моя совесть чиста…

— Вы о чем? — насторожился Петр Кузьмич.

— Когда корабль тонул, объятый пламенем, я спас командира… Вытащил его на берег… Не растерялся… На раздумья времени не оставалось…

«А вот бахвалиться ветерану грешно», — чуть не вырвалось у капитана.

— Я слышал, что вам орден вручал в Москве Калинин? — вдруг спросил Колосов.

— Было такое…

— За что?

— Разумеется, не за красивые глаза… — Петр Кузьмич отвернулся, давая понять, что такой разговор ему не по душе. Однако Колосов неотрывно смотрел на него, ожидал, что еще скажет капитан. — Понимаешь, лодку фрицев мы потопили. Глубинными бомбами накрыли. Троих нас и наградили…

— Стало быть, и вы своей жизни на войне не жалели, хоть и одна она у нас, — хмыкнул Колосов. — От войны уже и следа не осталось, все заросло. А сердце щиплет, когда вспомнишь те горячие деньки. Отчего так?

— Может, на войне не всегда по совести воевал, потому и щиплет…

«Ишь, куда повернул! — возмутился в душе боцман. — Вроде упрек мне…»

Петр Кузьмич вглядывался в подернутое дымкой море. Он не заметил, когда к нему подошел Сергей Кольцов. Голос курсанта вырвал его из плена мыслей.

— Лене бы отдохнуть после ночной вахты, — участливо заговорил он. — Я вместо нее нарежу березняка.

— Суешь свой нос куда не следует, — чертыхнулся капитан. — Не тебе, Лене там побывать надо. Бери лоцию и читай, чтоб с закрытыми глазами знал опасные места в море. Для будущего штурмана дело сие первостепенной важности.

Боцман Колосов улыбнулся:

— Читай, Сережа, лоцию. Читай, витязь студеного моря!

С боцманом у Кольцова наладились хорошие отношения.

Прошлой ночью Сергей отстоял вахту и поспешил в кубрик отдыхать. У капитанской каюты мелькнула чья-то тень. Сергей увидел, как на бак прошмыгнул боцман. Он узнал его по скрипучим сапогам и зюйдвестке с оборванной ленточкой. Сергей, однако, остался стоять у трапа. Ночь была тихая, почти безветренная. В небе крупными бусинами висели звезды. Они горели ярко, словно их только-только зажгли. Но вот острый луч фонарика прорезал темноту, высветил лицо Сергея. К нему подошел боцман.

— Что, звезды на небе считаешь? — спросил он ехидным голосом.

— Дышу свежим воздухом. А вы почему не спите?

Боцман хмыкнул:

— Вот обходил судно. Ты небось озяб, да? У меня есть спирт. После вахты помогает. Я вот выпил малость, и вся остуда прошла.