Слабый человек - [4]

Потом запустили систему.

Вылезли наружу, и Март трясущимися руками развернул пульт. Мы вдвоём нажали на пиктограмму, едва поделили её пальцами в скафандровых перчатках.

Нажали. Атмосферники отрапортовали о запуске, на панели побежали зеленые сигналы, и мы заорали от восторга в чёрные небеса.

Орали что-то матом, кажется, помню, я тогда охрип.

А потом взорвался атмосферник. Этот самый, последний.

Он торчал ближе всего к эпицентру взрыва на базе, и, видно, что-то от того взрыва поимел - может, треснуло что-то, может, прогнулось, может, перегрелось. А может, просто заводской дефект. Бог ведает.

Он взорвался. Сломал гребень скалы, вон, видите, пролом на левом склоне?

Этот гребень и навестил нас.

Летел, словно дракон.

Я застыл, и Март дёрнул меня за руку, но этой задержки хватило.

Мир выключился.

А потом включился.

Ты будто моргнул, и глядь - ты слепой, у тебя нету двух третей тела, фактически, всё, что у тебя есть, это голова, без нижней притом челюсти и горла, кусок грудины с правым плечом, четверть позвоночника да отсечённая чуть ниже локтя правая рука. Вот и весь мясной набор. И годы между щелчками.

Март сунул остатки меня в криогенный модуль, сам лёг в другой.

Он умер, а я нет. Вот ведь ирония. Он умер, а я нет.

Я долго думал потом, почему он - умер, а я - нет. Все эти тридцать лет после разморозки.

Зачем? Что хотел Господь сказать? Для чего он оставил меня таким?

Сегодня я узнал.

Тот, что приходил вчера... Он снова пришёл два часа назад. Пришёл не один.

Вместе со стариком Бакси.

Кот рычал из клетки.

Он поздоровался, присел в кресло, в котором сейчас сидите вы, мой мальчик, улыбнулся, положил на колено импульсник.

Когда садился, подвинул кресло в сторону. И мне пришлось допустить, что Бакси умер.

Я всё объясню, мой мальчик. Не перебивайте меня.

Он сел, посмотрел на меня, улыбнулся. Вежливо. Тепло.

А потом достал кота из клетки и спросил, где я храню отснятое с телескопа. Я ответил, что в облаке и в локальном чипе шасси.

Он рассмеялся и сказал, что я удивительный старик. Череп в пластиковой коробке.

Потом он подключился к моему нейроканалу.

Нейроканал у меня частично мёртв, как я говорил, глаза давно не работают, остальное идёт через черепной чип и остатки позвоночника. Так что он посмотрел на меня, заблокировал голосовой синтезатор и врубил помехи.

Было больно. Адски больно.

Он улыбался.

Потом сказал, что это новое в его практике - пытать машину. Как здорово, что есть такой вот дроид, у которого живая голова. Это интересно.

Очень интересно.

Он никогда такого не испытывал - ни когда резал девушек здесь, ни когда убивал там, в метрополии. Он охотился на людей с юных лет. С ваших примерно.

Хищник.

Держал вырывающегося и орущего на весь белый свет Бакси, улыбался и говорил в нейроканал о том, какое это удовольствие - власть убивать. Делать мёртвым живое. Охотиться.

Питаться болью. Страхом. Беспомощностью.

Он протянул кота мне.

Шасси было под его контролем.

Моя левая рука держала вырывающегося кота, правая - нож...

Он убил его. Убил моими руками.

Когда Бакси затих, он сделал шаг назад.

Он лежит десятком метров ниже на три часа, мой мальчик. Труп свалился туда. Я не хочу его видеть. Сходите.

“Магнум” в кусте. За вашей спиной. Привязан. Спуск подключен на нейроканал. Привод от моего телескопа. Подделал сигнатуру. Она древняя, он просто её не распознал. Решил, что это мой терраформинг-чип.

Батарея отказала. Высадил очередью.

Пожалуйста, не возвращайте мне его назад, мой мальчик.

Не возвращайте.

Мне невыносимо хочется застрелиться, а это вряд ли в воле Божьей, раз я ещё жив. Я жив, а те девочки мертвы.

И Бакси, старый пират, старый охотник...

Делайте что хотите, мой мальчик. Я вернусь позже.

Мне плевать. Я должен его похоронить.

Не злите меня. Мне плохо сейчас. Очень плохо.

Я слабый человек.