Скрещенья судеб, или два Эренбурга (Илья Григорьевич и Илья Лазаревич) - [8]

Еще одно имя в первом номере «Гелиоса» принадлежит «клану» Эренбургов — Наталии Лазаревне. Она была организатором выставки русского народного искусства при парижском Осеннем салоне 1913 года; несколько материалов номера посвящено этой выставке (заслуги Н.Л.Эренбург отмечены и в статье «Народное творчество», подписанной Н.И., и публикацией в журнале иллюстраций из ее коллекции); этой же выставке посвящена и написанная к ее открытию по-французски статья Я.Тугендхольда «О русском народном творчестве в Salon d’Automne». Профессиональный интерес к собиранию и изучению предметов русского народного творчества оставался у Н.Л.Эренбург всю жизнь; в личной библиотеке И.Г.Эренбурга сохранился каталог большой выставки русской народной игрушки из собрания Н.Л.Эренбург-Маннати (Дортмунд, 1961 г.)[51].

В художественном оформлении первого номера «Гелиоса» были использованы не только репродукции работ западных мастеров, но и работы живших в Париже русских художников И.К.Лебедева (в 1916 году он оформил две книжки переводов И.Г.Эренбурга — из Вийона и де Безье) и Л.Н.Мямлиной (ставшей женой О.Лещинского).

Номер закрывался уведомлением «От редакции»: «„Гелиос“ организован группой художников на основах товарищеского сотрудничества. В каждом номере принимают участие граверы, резчики по дереву, художники, поэты, критики и т. д. Желая сделать „Гелиос“ возможно более интересным, редакция обращается ко всем, сочувствующим нашему журналу, с просьбой о присылке статей, сведений о выставках, книгах и т. п.».

Парижское начинание русских художников вызвало отклики российской прессы. Московская «Столичная молва», сообщив 27 декабря 1913 г. о выходе первого номера «Гелиоса», заметила: «„Гелиос“ издается по типу „Аполлона“, организован группой художников на основе „товарищеского сотрудничества“. Группа эта окрестила себя громким названием „Русская академия“». Упомянула газета также публикацию в журнале статьи и «мрачного» стихотворения И.Эренбурга…

Обстановку в редакции «Гелиоса» в пору подготовки второго номера журнала описал в неопубликованных воспоминаниях поэт Марк Талов:

«Стол Оскара Лещинского был завален корректурными гранками второго номера журнала, а также книги стихов Оскара „Серебряный пепел“. Кроме того, готовились к печати книги П.Чичканова „О творчестве Ходлера“, И.Эренбурга „Поэты Франции“, книжка стихов Валентина Немирова „Вечерний сад“ и, наконец, книга дебютировавшей тогда Веры Инбер „Печальное вино“[52]. Все эти издания финансировал Валентин Немиров, прожигавший одно за другим „наследство всех своих родных“. Здесь же я впервые услышал имя Ильи Эренбурга, склонявшееся у Лещинских во всех падежах. Его стихи любили, но им были недовольны, потому что в качестве редактора стихотворной части журнала он широко пользовался своими правами»[53].

Продолжим цитирование этих воспоминаний: «В первую же субботу Оскар повел меня на еженедельное собрание русского Литературно-Художественного кружка в кафе на авеню д’Орлеан. В тот вечер в особенности я много наслышался об Эренбурге: что он, якобы, чересчур возомнил о себе и поэтому игнорирует кружок, и то, что он никого не признает, и то, что он держит себя каким-то новоявленным Артюром Рембо. Свои стихи, подобно Полю Верлену, он почему-то пишет на людях, в кафе. Несли всякий несусветный вздор относительно него. Его высмеивали члены Литературно-Художественного кружка, уязвленные тем, что он их не признает, что ушел из кружка и держит себя независимо. Были и другие члены кружка, как, например, Елизавета Полонская[54], Михаил Герасимов[55]и Кирилл Волгин[56], которые, наоборот, всячески превозносили его, считали его сложившимся поэтом, не лишенным дарования. У него был круг почитателей. Среди них Оскар и Марк[57] Лещинские, Валентин Немиров[58]. О нем отзывался, как об очень интересном поэте парижских будней, Николай Минский[59]. За его столиком всегда сидели французские художники Эжен Корно, Шанталь[60], Кристин Далльес, которые с вниманием слушали его рассуждения об искусстве».

В январе 1914 года вышел второй, декабрьский номер «Гелиоса»; его формат и объем несколько увеличились по сравнению с первым. Номер открывался сообщением о планах редакции; это обращение было вполне конкретным: «Первой и основной задачей редакция считает освещение новых путей в искусстве. В моменты, когда искания достигают наибольшей остроты и напряженности, всякая попытка разобраться в них не может считаться излишней. Редакция полагает, что издание такого журнала в Париже — центре современной художественной жизни — является большой и жизненной необходимостью. Русским художникам, живущим вдали от этого центра, „Гелиос“ даст возможность стать ближе к истокам французского искусства».

По-прежнему многие материалы номера были посвящены Осеннему салону 1913 года — центральному событию парижской художественной жизни (статьи А.Мерсеро, Л.Воксель, М.Ленуара, И.Л.Эренбурга и др.).

Как и в первом номере, здесь печатались материалы трех Эренбургов: Илья Лазаревич был представлен на сей раз вполне обстоятельным, с массой имен, критическим обзором «Пейзаж в Осеннем салоне» (статья была напечатана под его полным именем и лишь для сохранения преемственности в скобках указали «И.Эль»); Илья Григорьевич — стихотворением «В Брюгге», статьями «Новые поэтессы» (Ахматова, Цветаева, Шагинян, Моравская), «Французская литература в России», «Русская литература во Франции» и обзором новинок французской литературы (в содержании журнала после имени И.Эренбург в скобках указано: «Поэт», чтобы не путали с художником); Наталия Лазаревна — статьей «Обстановщики», которая самим названием (статья о дизайнерах) порадовала бы любителей обходиться без иностранных слов.