Система проверки военнослужащих Красной Армии, вернувшихся из плена и окружения. 1941–1945 гг. - [65]

В начале 1943 г. имелась возможность безо всяких последствий закрыть оставшиеся лагеря, и именно к этому должна была привести в январе реформа СПП. На них переносилась основная работа по фильтрации, но при этом расширилось и поле допустимых несанкционированных практик — командиры боевых частей предпочитали вливать «бывших военнослужащих» сразу в свои соединения. В этих условиях, когда сомнительной стала необходимость даже СПП, спецлагеря не только сохранились, но их сеть в 1943 г. стала расширяться. Причина этого видится в успешном опыте трудового использования проверяемых в промышленности в 1942 г. Теперь на систему проверки определяющее влияние оказывала борьба за рабочую силу между различными ведомствами.

Появление в спецлагерях в октябре 1943 г. новых контингентов (гражданских лиц призывного возраста и рядовых «коллаборационистов») свидетельствовало об утрате системой проверки первоначальной функции, а начало репатриации окончательно ее децентрализовало. Основная фильтрационная работа была перенесена в запасные воинские части, позже — рабочие батальоны и места постоянного жительства. В силу огромного количества репатриантов в большинстве случаев проверку осуществлял СМЕРШ в воинских частях и территориальные органы госбезопасности. Официально в ПФЛ на заключительном этапе войны должны были проверяться вызывающие особые подозрения, но статистика показывает, что степень «подозрительности» репатриируемых зависела от потребностей предприятий, обслуживаемых лагерями, в рабочей силе.

Выхолащивание сути системы проверки влияло и на саму фильтрационную работу, проводившуюся в сложных условиях. В начале 1942 г. спецлагеря оказались переполнены, поэтому в марте поступил приказ ускорить проверку. К лету, когда число проверяемых снизилось, появилась возможность активно разрабатывать немногих оставшихся. В начале 1943 г. спецлагеря должны были проверить новую волну поступающих военных вновь в сжатые сроки, после чего фильтрации все активнее начинает мешать экономическая функция спецлагерей. Нехватка у НКВД ресурсов для финансирования, недостаток рабочей силы на предприятиях страны в условиях ведомственной экономики серьезно осложнили проверку в спецлагерях.

Система проверки в целом с точки зрения контрразведки была замкнута и непрерывна. Фильтрация бывшего пленного могла начаться где и когда угодно, продолжаться сколь угодно долго и после своего успешного завершения начаться вновь уже в другом месте и при других обстоятельствах. «Фильтранта» можно было проверять бесконечно, чем территориальные органы госбезопасности и занимались после войны вплоть до смерти Сталина[1022]. В этом отношении система проверки была совокупностью не столько учреждений и институтов для содержания бывших пленных, сколько практик. Фильтрационным тот или иной объект делало наличие там, помимо бывших в плену, проверяющих их работников госбезопасности. Также система проверки была децентрализована — кого-то отправляли в спецлагерь по несколько раз, а кто-то никогда не покидал расположения своей части.

Органам государственной безопасности в годы войны безусловно требовалось проявлять внимание к пленным — в этом и состоит задача контрразведки, имеются примеры выявления среди них реальных преступников. При этом явно отсутствовала польза от постоянной разработки, бесконечных допросов и случайных арестов бывших военнопленных, поскольку в склонности к измене Родине они ничем не отличались от других военнослужащих. С точки зрения контрразведки крайне мало пользы было и от создания спецлагерей. В теории в них профессиональные чекисты должны были в спокойной обстановке разбираться в самых запутанных случаях, но на деле темпы и формы фильтрации зависели от трудового использования проверяемых.

При проверке в спецлагерях не использовались уникальные техники, недоступные чекистам в воинских частях. Как и на фронте, работа с подозреваемыми зависела в значительной степени от случайных обстоятельств. Общие указания отсутствовали, и каждое дело разбиралось отдельно на основе расследования[1023], сводившегося к допросу и проверке при помощи агентурной разработки и отправки запросов на подтверждение сообщенных данных. В целом неохотно вспоминая о содержании своей деятельности в годы войны, ветераны спецслужб предпочитают вовсе не упоминать работу с бывшими военнопленными. Несмотря на обилие институтов, фильтрация проходила бессистемно, выборочно и случайно, и в силу этих обстоятельств не может быть названа эффективной.

По своим последствиям для бывших пленных с организацией системы проверки сопоставима идеологизация властью темы плена в предвоенные годы и в начале войны, предполагавшая их дискриминацию и остракизм. Однако отрицание самого наличия советских пленных на внешней арене сочеталось с несколькими признающими их существование (и уже этим нормализующих статус пленных) линиями внутренней пропаганды. Критика условий нацистского плена давала значительные политические выгоды, а нехватка людей на фронте при направлении туда большого количества бывших пленных делала их стигматизацию вредной для боевого духа всей действующей армии. При противоречии линий пропаганды друг другу до последнего дня войны», когда угрозы массового пленения красноармейцев уже не существовало, продолжал тиражироваться лозунг «воин Красной армии в плен не сдается».