Система проверки военнослужащих Красной Армии, вернувшихся из плена и окружения. 1941–1945 гг. - [42]
Часть времени уделялось темам, связанным с военным делом: «Противовоздушная и противохимическая оборона», «Борьба с танками противника», «Дисциплина — залог победы в бою». Попытки проведения строевых занятий и боевой учебы с проверяемыми, судя по документам, предпринимались в начале 1942 г., однако были сорваны как отсутствием обуви и одежды, так и времени, которое уходило на обустройство лагеря и работы в подсобном хозяйстве. В дальнейшем, с приобретением ПФЛ чисто производственного характера, строевая подготовка могла проводиться только на бумаге[647]. Как констатировал начальник политчасти Подлипкинского лагеря № 0303, «в условиях производственного спецлагеря проводить военное обучение не представляется возможным, так как люди работают на производстве не менее 11 часов в день и имеют не больше 2 выходных в месяц»[648].
В отчетах из Старобельского спецлагеря[649] прямо указывался исходный материал для проведения лекций и политзанятий: брошюра Сталина «Три особенности Красной Армии», Ворошилова «Сталин и Красная Армия», статья Г.Ф. Александрова «Дух великого Ленина вдохновляет нас на отечественную войну», доклад А.С. Щербакова на торжественном траурном заседании посвященном 18-й годовщине со дня смерти В.И.Ленина и др. Названия части докладов также совпадают с изданными брошюрами и, видимо, состояли в их пересказе.
Если в лагере не было библиотеки, то политработникам приходилось пользоваться ближайшей городской или заводской. Наличие своей «читальни» было показателем успешности и поводом для гордости, даже если работала, как в спецлагере № 150, один час в день[650]. Имеющаяся в этом лагере литература делилась на политическую (903 книги), художественную (439), военную (242) и прочую (179)[651]. В более крупном Подольском спецлагере № 174 имелось 2500 книг политической направленности, 400 художественных, а также 8.100 брошюр и прочей литературы[652]. В спецлагере № 258 к моменту его ликвидации в марте 1946 г. накопилось всего 100 книг, 255 брошюр, а также выделенные при подсчете отдельно 7 книг «Краткий курс истории ВКП(б)» и 8 «О Великой Отечественной войне» Сталина — по объему вся библиотека помещалась в один деревянный ящик[653].
Помимо упомянутых категорий, следует отметить группу книг по ведению хозяйства (Свердиненко. Мыши-полевики; Полей. Бетонщики; Харченко. Устройство пастбищ). С точки зрения безопасности странным выглядит наличие в лагерях для подозреваемых в вербовке литературы военной направленности (Инструкция по применению зажигательных бутылок; Прунцов. Учись владеть ручной гранатой). Попадалась и экзотическая печатная продукция, например обзор по истории робототехники (Дрожжин. Разумные машины), первый том Клаузевица или «О военном искусстве» Макиавелли[654]. Таким образом, списки библиотечных книг отражают все аспекты работы ПФЛ, политическая литература превалировала, а доступ к текстам имели скорее работники лагеря, нежели проверяемые.
При планировании политработы из общей массы проверяемых могли выделяться только две группы: командиры и уроженцы западных областей. В 1944 г. в Подольском № 174 спецлагере «периодически» проводились «совещания с офицерским составом о задачах офицеров в период нахождения на спецпроверке в лагере»[655]. В Рязанском № 178 лагере в 1943 г. для офицеров читались отдельные лекции[656]. Доклады для «западников» призваны были убедить их в правильности советизации новых территорий[657].
Помимо лекций и бесед, организованных представителями политотделов, каждый день в бараках, ротах и сотнях проводились читки свежей прессы. Стандартным набором были «Правда» и «Красная Звезда», к ним могли добавляться «Известия» или «Комсомольская Правда», а также местные газеты. В заявках на периодику спецлагеря указывали широкий перечень изданий, очевидно рассчитывая получить хоть что-то[658].
На изучение всех статей времени не было, поэтому зачитывались передовицы центральных газет, сообщения совинформбюро, а также «отдельные статьи из газет и журналов, в которых отражаются героические подвиги бойцов Красной Армии»[659]. Под понятием «героические подвиги» зачастую подразумевались случаи самопожертвования, подаваемые в контексте «воин Красной Армии в плен не сдается», но в отчетах из Старобельского лагеря указано, какие газетные материалы использовались для организации лекций и бесед, и их набор никак не затрагивает тему плена[660]. Также из-за нехватки кадров читки газет проводились силами бывших политработников из числа проверяемых, порой даже не утвержденных особым отделом. Вряд ли чтение прессы превращалось во взывание к чувству вины «спецконтингента».
Потенциально дискриминационными в отношении «бывших военнослужащих» могли быть и политбеседы по вопросам на первый взгляд нейтральным. Так, в итоговом докладе о работе УПВИ Петров указывал такие темы политзанятий: «1. Военная присяга на верность народу, советской родине и правительству; 2. Боевой приказ — закон, на выполнение которого нужно отдать все силы, не жалея своей крови и даже самой жизни; 3. Нечестность, неискренность — преступление перед Родиной; 4. Герои Красной Армии — образец выполнения священного долга перед Родиной»
В монографии на основе совокупности русских и иностранных источников исследуется одно из основных направлений внешней политики России в период, когда происходило объединение русских земель и было создано единое Русское государство, — прибалтийская политика России. Показаны борьба русского народа с экспансией Ливонского ордена, сношения Новгорода, Пскова, а затем Русского государства с их основным торговым контрагентом на Западе — Ганзейским союзом, усиление международных позиций России в результате создания единого государства.
Книга посвящена одной из самых драматических страниц русской истории — «Смутному времени», противоборству различных групп служилых людей, и прежде всего казачества и дворянства. Исследуются организация и требования казаков, ход крупнейших казацких выступлений, политика правительства по отношению к казачеству, формируется новая концепция «Смуты». Для специалистов-историков и широкого круга читателей.
Аксумское царство занимает почетное место в истории Африки. Оно является четвертым по времени, после Напаты, Мероэ и древнейшего Эфиопского царства, государством Тропической Африки. Еще в V–IV вв. до н. э. в Северной Эфиопии существовало государственное объединение, подчинившее себе сабейские колонии. Возможно, оно не было единственным. Кроме того, колонии сабейских мукаррибов и греко-египетских Птолемеев представляли собой гнезда иностранной государственности; они исчезли задолго до появления во II в. н. э. Аксумского царства.
В истории антифеодальных народных выступлений средневековья значительное место занимает гуситское революционное движение в Чехии 15 века. Оно было наиболее крупным из всех выступлений народов Европы в эпоху классического феодализма. Естественно, что это событие привлекало и привлекает внимание многих исследователей самых различных стран мира. В буржуазной историографии на первое место выдвигались религиозные, иногда национально-освободительные мотивы движения и затушевывался его социальный, антифеодальный смысл.
Настоящая книга охватывает три основных периода из боевой деятельности красных Таманских частей в годы гражданской войны: замечательный 500-километровый переход в 1918 г. на соединение с Красной армией, бои зимой 1919–1920 гг. под Царицыном (ныне Сталинград) и в районе ст. Тихорецкой и, наконец, участие в героической операции в тылу белых десантных войск Улагая в августе 1920 г. на Кубани. Наибольшее внимание уделяется первому периоду. Десятки тысяч рабочих, матросов, красноармейцев, трудящихся крестьян и казаков, женщин, раненых и детей, борясь с суровой горной природой, голодом и тифом, шли, пробиваясь на протяжении 500 км через вражеское окружение.
В настоящей книге дается материал об отношениях между папством и Русью на протяжении пяти столетий — с начала распространения христианства на Руси до второй половины XV века.