Система проверки военнослужащих Красной Армии, вернувшихся из плена и окружения. 1941–1945 гг. - [28]
Обильность поступающих из Германии людских ресурсов позволила НКВД решить ряд кадровых вопросов. Ленинградскому УНКВД Берия в начале 1945 г. разрешил отобрать на Выборгском ПФП 70 человек «проверенных» для использования к качестве охраны[420], а 4 ноября 1944 г. начальнику конвойных войск Бочкову было приказано создать «ПФП» в Богородском под Москвой (на 2.500 человек), в Иванове на 1.000 человек и в Киеве на 1.500 человек[421]. Речь шла о заведениях, называвшихся ПФП для видимости законности, реальной задачей которых было отобрать и подготовить «спецконтингент» к зачислению в конвойные войска. На данных ПФП царили военные порядки, проверку вело отделение СМЕРШа, а в списках фильтрационных учреждений данные пункты не значились.
Созданием приграничных ПФП изменение системы фильтрации не закончилось. Проект постановления ГКО № 6884с о ее кардинальном упрощении отправился к Сталину 31 октября за подписями Молотова и Берии. Одновременно вопрос был «проработан» совместно с уполномоченным СНК по делам репатриации генерал-полковником Ф.И. Голиковым и начальником ГЛАВУПРАФОРМа НКО Смородиновым. На то, что для самого Сталина предложения Молотова и Берии были неожиданными, указывает отчеркивание им первой половины документа одной чертой — выделение главного как признак размышлений. Изложенные в проекте постановления конкретные детали, судя по отсутствию других помет, вождя не интересовали.
Только 4 ноября появилось соответствующее постановление ГКО № 6884с, согласно которому всех освобождаемых из плена военнослужащих Красной Армии (в связи с выходом на границу проблема «окруженцев» уже не стояла), включая переданных союзниками, следовало сразу же направлять для проверки не в СПП и спецлагеря, а в специальные запасные части военных округов (по назначению ГЛАВУПРАФОРМа НКО). Из них не вызывающих подозрений следовало направлять в действующую армию, а разоблаченных «коллаборационистов» и других «подозрительных» — в спецлагеря «для их дальнейшей проверки». Таким образом, предполагалось, что фильтрация основной массы военных будет проходить вне лагерей НКВД.
Не менее важным был третий пункт постановления, который разрешал НКВД всех проверяемых рядового и сержантского состава, в том числе прибывших 4 октября из Финляндии и Англии, после завершения проверки «передавать в рабочие кадры промышленности или использовать на строительствах НКВД, а также для службы в охране спецлагерей и лагерей ГУЛАГа»[422]. Теперь ведомству Берии для этого больше не требовались специальные решения ГКО. Лишившись части людских ресурсов в связи с направлением основного потока проверяемых в запасные части, НКВД получило полную свободу рук в использовании остающихся у него контингентов.
В конечном итоге, в выигрыше остались все, так как осенью 1944 г. репатриация приобретала все больший масштаб. Первых советских граждан, прибывших из Франции и Италии (бывшие военнопленные, встретившие войска союзников в статусе военнослужащих немецкой армии) отправили в специально созданный для них спецлагерь № 0312, где их приказывалось содержать до особого распоряжения, а обо всех происшествиях немедленно сообщать в отдел спецлагерей. Контакты с внешним миром запрещались, как и трудовое использование на опасных в диверсионном отношении работах. Для проверки создавалась оперативная группа из работников НКВД, НКГБ и СМЕРШа под руководством представителя НКВД[423].
Репатрианты, позже переданные союзниками из Англии и Ирана, должны были использоваться на строительстве газопровода Саратов — Москва, однако отделу спецлагерей на этот объект пришлось отправить людей, поступающих от уполномоченных НКВД на фронтах, так как переданные союзниками в дальнейшем принимались ГЛАВУПРАФОРМом НКО СССР[424], очевидно сразу отправляясь в запасные части.
Другой поток репатриации шел из Европы по суше через ПФП НКВД. 3 февраля поступил приказ о расформировании в Карело-Финской ССР Сортавальского ПФП «в связи с прекращением поступления советских граждан, подлежащих проверке»[425]. На западном же направлении поток людей все нарастал, поэтому в феврале 1945 г. Чернышов и замнаркома государственной безопасности Б.З. Кобулов дают указание об увеличении количества ПФП. Опыт организации спецлагерей показывал, что ростом числа объектов задачу не решить, поэтому «на время массового поступления» репатриантов на ПФП отправлялись оперативные группы НКВД — НКГБ, а также сотрудники милиции для анкетирования. Помимо этого, стариков и женщин с детьми после пятидневной проверки[426] (вероятно состоявшей только в регистрации) предписывалось отправлять к постоянному месту жительства. Также были определены и ответственные лица, коими являлись начальники УНКВД областей, на территории которых находились ПФП[427].
Всего на 1 января 1945 г. было репатриировано 281.962 человек (в том числе 23.893 «бывших военнослужащих»), из них через ПФП однако прошло только 106.845 человек, судьба же остальных скрывается за фразой «поступили непосредственно в спецлагеря НКВД и проверяются на месте органами НКГБ и НКВД»[428]. При этом и из общего числа поступивших на ПФП в спецлагеря отправились 43.809 человек (т. е. 41 %)
