Система проверки военнослужащих Красной Армии, вернувшихся из плена и окружения. 1941–1945 гг. - [27]
Изменения на организационном уровне происходят летом с выводом спецлагерей из ведения УПВИ. В начале в качестве новой ответственной структуры выбор пал на ГУЛАГ и 19 июля приказом НКВД № 0149 в нем был создан отдел спецлагерей под руководством полковника госбезопасности Г.М. Грановского, получившего должность заместителя начальника ГУЛАГа по спецлагерям[406]. В связи с этим приказывалось «для обеспечения ускорения проверки» в месячный срок сосредоточить всех проверяемых офицеров в одном — двух спецлагерях — 22 августа их направили в Подольский № 174 спецлагерь в изначально непроизводственное лаготделение на станции Щербинка[407]. Проверку это вряд ли могло ускорить, но еще УПВИ планировало сосредоточить офицеров в одном месте «в целях освобождения производственных спецлагерей от нерабочего контингента»[408]. Другим новшеством было требование укомплектовать охрану спецлагерей «за счет проверенных контингентов»[409].
Говорить о серьезных изменених в работе системы проверки в связи с передачей лагерей в ГУЛАГ не приходится, так как уже 28 августа был образован самостоятельный отдел спецлагерей НКВД во главе с полковником госбезопасности Н.И. Шитиковым. Новый начальник предложил решительные меры по повышению их экономической эффективности, например разгрузить в октябре 1944 г. спецлагеря от уже проверенного и нетрудоспособного контингента второй категории. ГУКР СМЕРШ против вышеуказанных мероприятий, по словам Шитикова, не возражал[410]. Для роста производительности труда предлагалось смягчить режим для проверенных из первой и третьей категорий: разрешить переписку, свидания, посылки, денежные переводы и «в исключительных случаях» отпуска[411]. Узаконить эти применявшиеся в лагерях практики предлагало еще руководство УПВИ, однако каждый раз получало отказ из оперативных соображений вроде рассекречивания дислокации спецлагерей в случае разрешения переписки.
Как и при всякой смене начальства, в действиях предшественников нашлись серьезные изъяны. Из спецлагерей поступили сведения «о росте хищений, растрат и недостач, в особенности продовольствия» в последние месяцы их нахождения в системе УПВИ[412]. Однако, судя по внутренней документации отдела спецлагерей, сам Шитиков выдающимися организаторскими способностями не обладал. Его подчиненные, согласно данным проверки, провалились на самом ответственном участке — учете репатриантов и «спецконтингента»[413]. Несмотря на это, к моменту ликвидации отдела 1 января 1946 г. его начальник будет иметь звание генерал-майора и несколько наград.
Создание отдельного отдела спецлагерей могло быть связано с появлением новых фильтрационных учреждений. В постановлении ГКО № 6457 от 24 августа для «насильно уведенных немцами, а также по разным причинам оказавшихся за пограничной линией между СССР и Польшей» НКВД приказывалось организовать контрольно-пропускные пункты на пограничной линии и проверочно-фильтрационные пункты в ближайшем тылу[414]. Изначально репатриантов из числа гражданских лиц направлять в спецлагеря не планировалось.
Проверочно-фильтрационные пункты (ПФП) НКВД, подчинявшиеся отделу спецлагерей, в дальнейшем создавались исключительно вдоль границы СССР и должны были придать въезду репатриантов в страну организованный характер. Первоначально совнаркомам Украинской и Белорусской ССР предписывалось создать 11 ПФП, суммарно на 35.000 человек. Однако люди поступали и из Финляндии, поэтому в сентябре уже работали ПФП в Выборге и Элисенвааре[415].
На 6 декабря 1944 г. функционировали 14 ПФП: Гродненский, Волковысский, Пружанский, Брестский, Кишиневский, Черновицкий (созданный в конце октября для приема граждан из Румынии вместо Любомльского ПФП), Выборгский, Сортавальский, Болградский, Яворовский, Мостисский, Хыровский, Рава-Русский, Владимир-Волынский[416]. К 23 декабря к ним добавится ПФП в Высоко-Литовске. 31 января 1945 г. создавались ПФП в Ковеле, Одессе, Таураге и Каунасе, при этом закрывались Владимир-Волынский, Яворский, Высоко-Литовский и Пружанский ПФП[417].
Представление о быте пунктов можно получить из отчета об их работе за второй квартал 1945 г. Во Владимиро-Волынском ПФП располагался на окраине города в двухэтажном электрифицированном здании. Контингент жил скромнее: трехэтажное здание на 1.500 человек, печное отопление и керосиновое освещение, койки и нары, столовая на 500 человек и пекарня. Впрочем, репатриант Ю.В. Владимиров вспоминал об этом ПФП как о «большом палаточном городке»[418]. ПФП в Хырове находился в полукилометре от центра города в горной местности, имел водопровод и занимал трехэтажное здание на 800 человек. При этом мисок имелось только 500, а спали люди на полу. В Бресте в центре пункта разбили сквер с эстрадой и множеством цветочных клумб, открыли зубоврачебный и зуботехнический кабинеты. С людьми провели 12 лекций и бесед, исключительно о санитарии: сыпной, брюшной тифы, дизентерия, гонорея, часотка. Предпринимались попытки и использовать труд репатриантов — в Болграде было организовано подсобное хозяйство и в целом, согласно отчету, в этот период «отмечается некоторое расширение использования спецконтингента на восстановительных работах в районах ПФП»
