Система проверки военнослужащих Красной Армии, вернувшихся из плена и окружения. 1941–1945 гг. - [24]

Сохранение ряда планируемых к закрытию спецлагерей осенью 1943 г. можно связать с тем, что в них появились новые категории «спецконтингента». Совместная директива НКВД и НКГБ от 11 октября 1943 г. № 494/94 «о порядке производства арестов в районах, освобожденных от немецко-фашистских захватчиков, полицейских, старост и других ставленников» серьезно изменила работу спецлагерей. Ее третий пункт предписывал всех рядовых «коллаборационистов» призывного возраста, как «бывших военнослужащих», так и гражданских лиц, «если в отношении их отсутствуют данные об изменнической и предательской работе, направлять в специальные лагеря НКВД для фильтрации»[365]. Лиц непризывного возраста, в отношении которых не нашлось очевидного компромата, предписывалось брать на учет территориальным органам НКГБ. Занятие в созданных немцами структурах и войсках командных должностей расценивалось как измена Родине. Таких лиц предписывалось арестовывать, если только они не вели двойную игру, оказывая помощь партизанам и советской разведке. Имеются сведения о том, что в начале 1944 г. подпадающих под действие директивы НКГБ — НКВД № 494/94 рядовых «коллаборационистов» стали отправлять в спецлагеря в том числе из «мест заключения» — т. е. лагерей и колоний ГУЛАГа, где они, видимо, отбывали сроки, полученные до выхода директивы[366].

Однако, после завершения фильтрации «коллаборантов», освобождать их из спецлагеря «в порядке, установленном для лиц, вышедших из окружения и находившихся в плену у немцев» никто не спешил. Статистика показывает, что они использовались в качестве рабочей силы и накапливались в спецлагерях, убывая в незначительных количествах и постоянно прибывая от войск НКВД по охране тыла и территориальных органов госбезопасности[367]. Охрану для новых контингентов стремились набрать из прошедших проверку военных — учебный батальон по подготовке вахтерского состава из «профильтрованного спецконтингента» существовал уже в октябре 1943 г.[368].

Зачастую отправка «коллаборационистов» в спецлагеря трактуется как акт милосердия советской системы. Однако, учитывая экономическую функцию лагерей, вполне четко выразившуюся к октябрю 1943 г., можно предположить, что «изменников» решили использовать как дешевую рабочую силу. «Фактически этот контингент (полицейские и старосты) в спецлагере никакой фильтрации не проходит и в Красную Армию не допускается. — констатировали в одном из оперативных отделов. — В спецлагере он содержится до особого распоряжения под усиленной охраной, являясь в полном подчинении органам НКВД»[369].

Сама директива № 494/94 упоминала следующие категории «коллаборантов»: полицейских, гласных и негласных сотрудников гестапо, бургомистров, членов «Народной стражи», «Народной милиции», «Русской Освободительной Армии», «национальных легионов», оставляя простор для трактовок («и другие крупные чиновники», «и других подобных организациях»). Данные по отдельным лагерям позволяют расширить этот список. На 30 июня 1944 г. в спецлагере № 283 содержалось 2.482 человек подпадающих под директиву, из них 445 старост, 1.061 полицейских, 208 сотрудников охраны, 150 административно-хозяйственных работников, 374 служивших в немецкой армии (видимо «добровольные помощники»), 38 работников управы, 1 комендант лагеря, 5 переводчиков, 3 жандарма, 2 бургомистра, 3 управляющих имениями, 2 сотских, 3 старшины общины, 1 мировой судья, 3 из обслуги «СД» и 183 «прочих»[370].

Таким образом, в спецлагерях могли оказаться «пособники» всех видов. Они составили так называемую «вторую группу/категорию», а «бывшие военнослужащие Красной Армии» стали называться «первой категорией». Так как среди представителей второй группы также были военные, то спецлагеря долгое время не могли прийти к единой форме отчетности: одни начальники делили людей на военных и штатских, другие — на служивших у немцев и не служивших.

«Вторую учетную группу» приказывалось изолировать от других проверяемых и установить для них усиленный режим. Для этого выделялись 3 лаготделения в Березниковском № 0302, столько же в Петровском № 240 и 2 лаготделения в Шахтинском № 048 спецлагерях[371]. Все они относятся к группе угольных лагерей, развитие которых носило приоритетный характер. Однако 5 апреля 1944 г. крупные контингенты второй группы содержались не только в Шахтинском и Петровском, но и в Рязанском, Харьковском и Сталиногорском спецлагерях[372]. В дальнейшем выдержать полную изоляцию не удалось и «коллаборанты» появились в каждом лагере.

Согласно советскому законодательству, служба непосредственно в строевых частях вермахта являлась изменой Родине и могла караться только высшей мерой наказания. Однако в августе 1943 г. «бывшие полицейские» содержались в спецлагере № 0205[373], а еще 29 апреля 1943 г. всем войскам НКВД по охране тыла действующей Красной Армии и начальникам спецлагерей была отправлена из УПВИ следующая справка: «Разъясняю: изменники Родины служившие в немецкой армии и захваченные частями Красной армии в плен, приему на приемные пункты (военнопленных — А.Л.) не подлежат. Эти лица должны направляться в ближайшие особые отделы для последующего направления в лагеря спецконтингента. Настоящее указание доведите до начальников приемных пунктов»