Синайский секрет - [8]

— Corruptio optimi pessima[3], — сказал священник, протягивая руку к полупустому кувшину тепловатого пива.

— Да, Фрэнсис, когда портится что-то хорошее, это удручает, — согласился его белый собеседник. Он долил себе остатки пива из кувшина и махнул официанту. — Но мэр имеет точно такое же право на защиту, как и любой другой. Cor illi in genua decidit[4].

— Можно смело держать пари: на колени его поставил только страх, — усмехнулся Фрэнсис. — И уж, конечно, не молитва.

Фрэнсис Нарамба родился в одной из лидирующих по бедности, заболеваемости и коррумпированности стран Западной Африки, учился в Оксфорде, а потом окончил семинарию в Соединенных Штатах. То ли по собственному желанию, то ли по воле кого-то из вышестоящих он получил назначение не в ту адскую дыру, из которой вышел, а в один из быстро разраставшихся приходов африканских иммигрантов в Атланте.

По выражению его сотрапезника Лэнгфорда Рейлли, они оба были жертвами либерального гуманитарного образования и потому не годились ни для чего, требующего реальных знаний и навыков.

Например, для профессии водопроводчика.

И, оказавшись жертвой полученного образования, Фрэнсис делал карьеру в церкви, а Лэнг закончил школу права. Сестра Лэнга была одной из немногих белых прихожанок в общине, возглавляемой Фрэнсисом. Ее трагическая гибель, как ни странно, сблизила священника и адвоката. Вскоре они стали хорошими друзьями. И даже безверие Лэнга и чрезмерная, по его мнению, набожность Фрэнсиса служили им лишь неиссякаемым поводом для дружеских споров. В душе же каждый из них признавал, что его друг, несмотря на свои заблуждения, является одним из умнейших людей на свете.

Лэнг с любопытством наблюдал за официантом, который нес к их столику поднос. У «Мануэля» можно было нарваться на малоприятный сюрприз, что бы ты ни заказывал.

— К счастью, бывший мэр не согласен с мнением Овидия насчет того, что estque pati poenas quam meruisse minus[5].

С таким же любопытством глядел на официанта и компаньон Лэнга, но, когда тарелка оказалась на столе, это выражение сменилось недоуменным подозрением. «Слегка обжаренное» филе походило на головешку. Он тяжело вздохнул, а официант сунул под нос Лэнгу гамбургер и жареную картошку и поспешно удалился.

— К счастью?

Глядя на уставившегося на обугленные останки бифштекса Фрэнсиса, Лэнг с большим трудом скрыл улыбку.

— К счастью для меня. Если бы он считал, что перенести наказание лучше, чем заслужить его, вряд ли он захотел бы платить мне такие громадные деньги за защиту в суде.

Фрэнсис покачал головой и потянулся к бутылочке с соусом.

— Лично мне странно, что он не… Как говорят в сериалах о преступниках?

— Признает свою вину?

— Hoc sustinete maius ne veniat malum — терпите, а то как бы не было еще хуже.

— Он утверждает, что он ни в чем не виновен.

Фрэнсис снова усмехнулся.

— И начальник его администрации, и руководитель управления по контрактам, и еще пятеро…

— Шестеро.

— …Или признали себя виновными, или валят друг на друга обвинения в коррупции, взяточничестве, вымогательстве, уклонении от налогов и так далее, и тому подобное. Какие еще обвинения можно было ему предъявить?

— Парковка автомобиля в неположенном месте и в неположенное время?

Фрэнсис рискнул положить в рот первый кусочек бифштекса и принялся задумчиво жевать.

— Мне странно, что вы вообще взялись за это дело. Ведь в деньгах вы точно не нуждаетесь.

Лэнг молча пожал плечами — нельзя было не признать правоту Фрэнсиса.

— Управление огромной благотворительной организацией, по-моему, вовсе не развлечение. А вот защита в суде преступников в белых воротничках — да.

Фрэнсис добавил еще соуса на бифштекс, тщетно пытаясь перебить запах горелого мяса. Для обоих друзей уже стало делом чести не говорить, сидя за столом, насколько плохой могла быть — и обычно бывала — еда в «У Мануэля».

— И все же я не понимаю, почему вы захотели связать свое имя с таким жуликом.

Лэнг вытер лицо. По его подбородку текла кровавая жижа из почти сырого — а ведь он заказывал прожаренный — гамбургера.

— Мне кажется, была какая-то история о человеке, который много общался с проститутками и умер между двумя ворами. Он еще говорил, что пусть, дескать, кто-то первым бросит камень…

— Для еретика вы слишком уж хорошо знаете Священное Писание, — добродушно рыкнул Фрэнсис и резко сменил тему разговора. — Были какие-нибудь известия от Герт?

Лэнг положил свой гамбургер, чтобы сок — вернее, кровь и жир — хоть немного впитались в хлеб.

— Ни слова.

Фрэнсис открыл было рот, чтобы что-то сказать, передумал и возобновил борьбу с бифштексом.

— Но я их и не ожидаю. Ведь она уже больше года как вернулась на правительственную службу и уехала в Европу.

Фрэнсис догадывался, что за эвфемизмом «правительственная служба» скрывалось Центральное разведывательное управление. Хотя священник никогда не пытался проникнуть в подробности, длительный промежуток между датами окончания Лэнгом колледжа и получения им ученой степени заставлял думать о том, что он несколько лет где-то работал. А его давнишнее знакомство с Герт Фукс давало намек на то, какого рода была эта работа. Герт оказалась первой женщиной, с которой у Лэнга возникли по-настоящему близкие отношения, после того, как умерла от рака его жена. А умерла она за несколько лет до того, как священник и адвокат познакомились друг с другом.