Сила слова (сборник) - [112]
Инспектором отдела кадров работала классическая русская женщина. А классическая русская женщина – это такая женщина, которая не только умеет шить-мыть-варить-стирать-рожать-кормить-пахать-сеять и делать прочие незначительные с точки зрения мужского мира дела, а она ещё должна быть телепатом и психотерапевтом (а иногда даже и наркологом) одновременно, чтобы без слов понять никого не желающего понимать мужчину и предугадать каждое движение его непростой и загадочной души.
Некоторые работники Завода приходили к ней то билет выписать, то удостоверение продлить, то внести изменения в личное дело по причине очередной женитьбы-развода, и она сразу безошибочно угадывала, кто с чем пожаловал. Они ей только говорили что-то вроде: «А кабы мне бы… м-м, мне бы… э-э, как бы этава таво», навеки отвыкнув говорить по-русски более развёрнуто.
– А я Вам уже выписала билет до Гатчины, – улыбалась она тому, кто пришёл именно за этим самым билетом.
Мужчины, не совсем загубившие свою речь, говорили что-то претендующее на изысканность:
– Я не знаю, как начать: в общем, значит, так сказать…
– Да-да, я помню, – тут же улавливала суть вопроса она. – Вот Ваше новое удостоверение. Распишитесь в получении.
Так и просидела она в этой должности до пенсии, а потом её сменил новый инспектор. Мужчина. И начались мучения. Мужики думали с ним изъясняться по-свойски, «по матушке», но он оказался человеком строгим и пресек такую наглость на корню: «Не на базаре, сволочи!».
– Ну-с? – спрашивал он с предвкушением экзекуции каждого, кто входил в чертоги учёта кадров. – С чем пожаловали?
– А… э… у…
– АЭУ? Что такое АЭУ? Автоматическая электронная установка, что ли? Мы таких не выдаём, – издевался для разминки новый инспектор.
– Да я, мля, как бы, ёпфоё, за этим, блин…
– Вы не в кабак пришли, а в отдел кадров! Так что давайте без этих «мля», мать вашу растак, а потом ещё и разэтак!
После такого жестокого обращения несколько человек, которым не позволили выразить мысли и чувства должным образом, почувствовали себя плохо, двух увезли с сердечным приступом, а один вообще чуть не умер. А вы представьте себе каково это вот так, когда накипело, когда выйдешь и рявкнешь что-нибудь этакое, выплюнешь из себя, что накипело-то, и так сразу хорошо делается, такое, знаете ли, обновление во всём организме, такое очищение в крови, как после посещения уборной по большой нужде! А тут только раскрыл рот, только собрался рявкнуть во всю мощь, дабы высвободить в себе место для новых эмоций, как тебе затыкают рот наглым заявлением: «Говорите, но без мля!». Да как же так можно без мля-то, да где ж такое видано? Звери, что ли, совсем!
Активные матерщинники с солидным стажем ругани пожаловались начальству на нового инспектора, что эта «б…дь, ёпфоё, людям, мля, житья не даёт, науй!» и просили прислать на такое важное место всех и вся понимающую классическую русскую женщину. Начальство сделало замечание инспектору, после чего тот нескольким жалобщикам провёл некое подобие ликбеза, как в «Джентельменах удачи» герой Евгения Леонова учил уголовников переводить блатной язык на русский: «этот нехороший человек предаст нас при первой опасности» вместо «эта редиска расколется при первом гоп-стопе».
Тут уж и умеренные матерщинники пожаловались начальству, что «этот нехороший человек, который как бы хоть и инспектор отдела кадров, всех у же зае…л своей культурной бесчеловечностью!» и снова попросили прислать русскую классическую бабу. Начальство опечалилось и призадумалось, а потом снова сделало замечание инспектору. После этого инспектор стал забористо материться прямо на рабочем месте и при исполнении служебных обязанностей, так что из-за дверей отдела кадров теперь можно было услышать нечто вроде:
– Да я те щас … … … вместо удостоверения!
Вскоре некоторые заводские женщины пожаловались начальству с требованием убрать из «такого важного подразделения любого предприятия, каким является отдел кадров, злостного крамольника в лице инспектора» и просили прислать всю ту же классическую русскую. Куда же без неё, чёрт бы её побрал!
Инспектор за время работы уже более-менее разобрался, с кем и как надо общаться, где можно ввернуть в речь что-нибудь нецензурное, а где – даже не пытайся, и жалобы на него поутихли. А русскую классическую так и не нашли. Женщины к тому времени сами так намастачились сквернословить, что впору бы им устраивать состязания в этом деле с мужским полом. Женщины нынче ничего более интересного для себя не находят, как состязаться с мужчинами в чём угодно. То ли это влияние маскулинизации сказывается, то ли воздействие каких гормональных препаратов, но иные барышни нынче научились говорить так, что Эллочка-Людоедка из «Двенадцати стульев» по сравнению с ними – Шекспир. Это раньше можно было сказать, что «слов немало есть, какие женщине нет силы произнесть». Теперь у женщины силы о-го-го сколько, а желания её демонстрировать – и того больше.
Но никуда не уйти от того факта, что типично мужские черты иногда уродуют женщину. То, что кажется важным мужчине, совершенно неважно для женщины и наоборот. Глобальные мужские проблемы кажутся женщине блажью, какими ему в свою очередь видятся глобальные женские проблемы. Когда женщина начинает участвовать в каких-то мужских разборках, она выглядит неорганично, неестественно, как лающая кошка или мяукающая собака, как будто в ней что-то нарушилось. Вот какие-то симпатичные девочки звонкими голосами поют про дембелей, которые сейчас «откинуться на гражданку и всех там перетрахают». Так глупо это звучит, когда девичий голос в этой глупой песенке произносит казарменные мужские слова «дембель» и «отвальная». Всё одно, если бы мужской голос говорил о девичьих бантиках и шпильках. Что-то андрогиническое во всём этом проглядывает, уродливое.
Произведение посвящено теме забастовок на российских предприятиях в постсоветские годы. Чтобы убедить строптивых граждан в необходимости перетерпеть все те невзгоды, которых посыпались на их головы в связи с внедрением «великих реформ», какие только риторические приёмы не использовались.
Инженер Иван Ильич сошёл с ума словно бы на пустом месте, узнав о себе то, что и так давно всему миру известно. Природа сумасшествия такова, что чаще всего кажется, будто это внешние силы доводят до безумия. Хотя никто так не сводит человека с ума, как он сам.
Существует несколько тысяч самых разных фобий. Чему только люди не умудрились приписать угрозу: острым предметам, тупым ножам, чёрным кошкам, белым воронам, красивым женщинам, просто женщинам, вообще всему женскому, цветам и растениям. Ах, от них же аллергия! Модная нынче болезнь. У некоторых эта аллергия буквально на всё, включая самого себя. Навязчивый страх, неподдающийся объяснению, заставляет находить опасность буквально во всех стихиях: от воздуха и огня до металла и дерева.Падение одного дерева может повлечь за собой события, которые до этого мало кто додумался бы прогнозировать.
«Порою нужен сбой в системе, и шаг на ощупь в темноте. А иногда – побыть не с теми, чтоб, наконец, понять, кто – те.» Источник: Антонина Тодорова «Пусть было так»Книга издается в авторской редакции.
О бандитах «лихих-девяностых», но без традиционных крутизны и понтов. Здесь нет «реальных пацанов, у которых всё конкретно», а есть не нашедшие применения своим силам и умениям мальчики на руинах экономики и морали некогда мощной державы. Эти вчерашние пионеры и комсомольцы, «отличники по боевой и политической» были воспитаны для жизни в одной стране, а жить им пришлось в совершенно другой. Бандитизм показан не в крупном городе, а в маленьком посёлке, который даже не отмечен на карте России, где все друг друга знают.
Унылая обыденная жизнь рядовых граждан периодически получает некое оживление в виде предвыборной лихорадки, когда политическая агитация и пропаганда прёт, что называется, «из каждого утюга». Замордованному бытом и борьбой за выживание обывателю льстит, что он якобы участвует в управлении страной, выбирая власть, тогда как он не способен повлиять даже на свою собственную жизнь. Миром же правят те, кто вряд ли доверит выбирать себя кому бы то ни было, но люди под воздействием искусных технологий СМИ продолжают верить, что они имеют возможность «выбрать себе ту власть, которую заслуживают».
В жизни шестнадцатилетнего Лео Борлока не было ничего интересного, пока он не встретил в школьной столовой новенькую. Девчонка оказалась со странностями. Она называет себя Старгерл, носит причудливые наряды, играет на гавайской гитаре, смеется, когда никто не шутит, танцует без музыки и повсюду таскает в сумке ручную крысу. Лео оказался в безвыходной ситуации – эта необычная девчонка перевернет с ног на голову его ничем не примечательную жизнь и создаст кучу проблем. Конечно же, он не собирался с ней дружить.
Жизнь – это чудесное ожерелье, а каждая встреча – жемчужина на ней. Мы встречаемся и влюбляемся, мы расстаемся и воссоединяемся, мы разделяем друг с другом радости и горести, наши сердца разбиваются… Красная записная книжка – верная спутница 96-летней Дорис с 1928 года, с тех пор, как отец подарил ей ее на десятилетие. Эта книжка – ее сокровищница, она хранит память обо всех удивительных встречах в ее жизни. Здесь – ее единственное богатство, ее воспоминания. Но нет ли в ней чего-то такого, что может обогатить и других?..
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.
С тех пор, как автор стихов вышел на демонстрацию против вторжения советских войск в Чехословакию, противопоставив свою совесть титанической громаде тоталитарной системы, утверждая ценности, большие, чем собственная жизнь, ее поэзия приобрела особый статус. Каждая строка поэта обеспечена «золотым запасом» неповторимой судьбы. В своей новой книге, объединившей лучшее из написанного в период с 1956 по 2010-й гг., Наталья Горбаневская, лауреат «Русской Премии» по итогам 2010 года, демонстрирует блестящие образцы русской духовной лирики, ориентированной на два течения времени – земное, повседневное, и большое – небесное, движущееся по вечным законам правды и любви и переходящее в Вечность.
События, описанные в этой книге, произошли на той странной неделе, которую Мэй, жительница небольшого ирландского города, никогда не забудет. Мэй отлично управляется с садовыми растениями, но чувствует себя потерянной, когда ей нужно общаться с новыми людьми. Череда случайностей приводит к тому, что она должна навести порядок в саду, принадлежащем мужчине, которого она никогда не видела, но, изучив инструменты на его участке, уверилась, что он талантливый резчик по дереву. Одновременно она ловит себя на том, что глупо и безоглядно влюбилась в местного почтальона, чьего имени даже не знает, а в городе начинают происходить происшествия, по которым впору снимать детективный сериал.