Сибирский юрт после Ермака: Кучум и Кучумовичи в борьбе за реванш - [27]
В апреле 1608 г. астраханские воеводы доносили в Посольский приказ, что «Алей Кучюмов сын Сибирской… пропал без вести в ту пору, как астороханские люди их (ногаев Иштерека. — В.Т.) погромили, а четырех де сынов Алей отпустил в Юргечь… (т. е. в Хивинское ханство. — В.Т.)»[329]. Под погромом ногаев подразумевалось, очевидно, успешное нападение юртовских татар на улусы Иштерека, когда тот в феврале 1608 г. прикочевал к Астрахани для признания Лжедмитрия II законным царем[330].
Приблизительно в то время Али угодил-таки в руки русских властей. В фонде Сибирского приказа сохранились челобитные 1667/68 г., написанные тобольскими рейтарами — сыновьями участников пленения царевича[331]. Из этих документов выясняется, что тоболяки отправились в поход под началом упоминавшегося выше головы Черкаса Александрова. Разыскав в степи Кучумова сына, они захватили его самого и трех его жен, а «ево улус побили». Челобитчики сообщают о ранении их отцов «на том бою», из чего следует, что татары оказали сопротивление нападавшим.
Никаким репрессиям Али не подвергался. Все же он являлся высокородным аристократом-Чингисидом, и признание этого выразилось в испомещении его в Ростовском уезде. Вместе с братом Алтынаем он жил в Ярославле. В одних документах он значится как сибирский царевич, в других — как сибирский царь[332]. В 1641/42 г. Али переехал в Касимов, где и умер в октябре 1649 г.[333] Касимовским царем в 1614–1626 гг. был его сын Арслан, после которого началось более чем полувековое, хотя и с течением времени все более номинальное, правление внука — Саид-Бурхана б. Арслана (Василия Араслановича).
Теперь обратимся к судьбе братьев Али, разделявших с ним «казачество». В период, предшествовавший окончательному разгрому Кучума в 1598 г., старшие царевичи отделились и отдалились от отца. Сеиду Тул-Мухаммеду, посланному после битвы разыскивать его, хан сказал, что более всего горюет о своем «промышленнике» Асманаке, угодившем в плен при сражении на Оби[334]. Некоторые надежды он возлагал и на Капая, которого планировал послать в Бухару за помощью или с просьбой о предоставлении убежища. Возможно, из желания в очередной раз склонить хана, оказавшегося в безнадежном положении, к покорности московские власти в 1600/01 г. отпустили к нему из плена другого сына — Кубей- (или: Берди-) Мурада[335]. Однако никаких вестей о дальнейшем развитии событий в источниках не сохранилось. Очевидно, царевич уже не застал отца в живых, а может быть, и не смог его разыскать в бескрайнем Деште.
Прежних тесных связей сибирцев с узбекскими ханствами после 1598 г. уже не заменю, хотя постоянно курсировали «бухарские» и «тезицкие» торговые караваны. Али, пережив ряд поражений, отправил четырех своих сыновей в Хиву. Однако его братья не расценивали Мавераннахр и Хорезм в качестве пристанища после того, как были разбиты тюменцами на реке Ишиме в 1607 г. Видимо, сказывались как разочарование в тамошних правителях, которые не оказали поддержку Кучуму в решающий момент противостояния с Ермаком, так и подозрительность царевичей по отношению к среднеазиатским политикам. Такое отношение проявилось в эпизоде с приездом очередной группы купцов в 1601 г., передавших Канаю просьбу от его матери, которая жила в Сауране. Некогда она была отправлена туда мужем «за старость». Ханша предлагала сыну переселиться в Сауран, обещая наделить его княжеским званием в ханстве сидящего «на Бухарской земле Бака царя, Абле царю бухарскому брата». Канай наотрез отказался, заявив, что будто бы именно бухарцы были виновниками смерти Кучума— «заманив в Колмаки Оманом, убили», да еще и устроили у себя резню ногайских мирз[336]. В известных мне источниках нет данных, чтобы определить, на каких основаниях он выдвигал эти обвинения.
Источники застают Кучумовичей в 1599–1600 гг. довольно далеко от места этих драматических событий — в башкирских землях, т. е. на противоположном краю Сибирского юрта. Осознавая свое бессилие в прямом вооруженном противостоянии с русскими, они отошли на безопасное расстояние, оставив старого отца наедине с воеводами. Из расспросных речей одного местного жителя известно, что в то время четыре царевича жили где-то в яицких и миасских верховьях и между реками Ишимом и Убаганом у табынцев и сынрянцев, которых насчитывалось около 250 («с полтретьяста») человек; другой допрошенный рассказал, что на Белом озере в Уфимском уезде стоят двое царевичей, и с ними 100 человек (татар?)[337]. Четыре царевича — это Али, Канай, Хаджим и Кубей-Мурад. Последний, как было сказано выше, был отряжен братьями в Тобольск для переговоров и оттуда отослан воеводами в Москву вместе с Ишимом б. Кучумом.
Окрестные воеводы неоднократно пытались завязать контакты с «казаками»-Чингисидами. Самым крупным успехом считалось бы переманивание в подданство и на государеву службу нового сибирского хана Али. На случай, если он не согласится, предполагалось уговорить его отправить ко двору одного из братьев. Первым по значимости после него русские считали Капая, вторым — Хаджима. Эти двое Кучумовых отпрысков не ладили с Али. Осенью 1600 г. они жили отдельно от него в местности, расположенной в 18 «днищах» на юго-восток от Уфы. Братья обдумывали русские предложения, не советуясь со своим старейшиной. Настроившегося было ехать в Уфу или в Тобольск Хаджима Канай не отпустил, так как хотел дождаться государева указа о размерах жалованья, а не дождавшись, решил послать к тобольским наместникам Кубей-Мурада, о чем уже говорилось выше. Гонцов, направленных уфимским воеводой к Али, младшие царевичи не пропустили, но обещали, что по весне сами явятся в Уфу. К примирению с русскими властями подталкивало их и миролюбивое послание Ишима б. Кучума, присланное с гонцом из Уфы
