Сибирский юрт после Ермака: Кучум и Кучумовичи в борьбе за реванш - [26]
В это время начинаются переговоры тайшей с русскими властями в Сибири о дозволении им кочевать в степях Тарского уезда. От 1607 г. имеются данные также об активных связях сибирских принцев с калмыками: «Кучюмовы дети Алей царевич з братьею ссылаютца послы и сватаютца с колмаками и дары меж себя посылают многие, и тем чают вперед у них меж собя одиначества и свойства ближнева»[317]. Возможно, походы тюменцев в 1607 г. против Кучумовичей на реку Ишим (см. ниже) были вызваны в том числе опасением русских властей перед наметившимся татарско-ойратским союзом.
Впрочем, подошедшие к российским границам торгуты и дербеты в то время были настроены в целом лояльно к русским властям края. Более всего их интересовала возможность кочевать на землях, подведомственных тамошним воеводам, — вдали от враждебных восточных монголов и казахов. Об этом свидетельствует детально описанная в историографии эпопея с взаимными визитами послов и гонцов в Москву и в ставки тайшей в 1606–1608 гг. Однако в дальнейшем, одержав несколько побед над названными противниками, предводители сибирской группировки ойратов значительно охладели к сотрудничеству с русскими — хотя и продолжали кочевать в районах, оговоренных в прежних соглашениях с Москвой, и даже пытались организовать в свою пользу ясачный сбор с местного населения.
Здесь нужно отметить один принципиальный момент. По верному замечанию М.М. Батмаева, период 1600–1630-х годов «был скорее не временем поселения» калмыков в регионе Иртыша, Ишима и Тобола, а «более всего временем интенсивных передвижений, пережидания неблагоприятных обстоятельств, без ясного и очевидного намерения поселиться в пределах России»[318]. То есть в истории этой части ойратского этнополитического сообщества происходил процесс, иногда называемый историками у кочевых народов «обретением родины». Как известно, калмыки в конце концов «обрели родину» далеко от описываемого региона — в степях между Волгой и Кавказом. По наблюдениям В.И. Колесника, в первой половине XVII в. присутствие ойратов «отмечалось на пространстве от оз. Кукунор до Волги в широтном направлении и от рек Тобола и Оми до Аму-Дарьи в меридиональном, что соответственно составляет более 6000 и более 2000 км»[319]. Таким образом, их кочевья огромным «языком» протянулись через весь Восточный Дешт-и Кипчак, где до того безраздельно господствовали ногаи[320].
В 1603 г. улус Али получил пополнение и подкрепление в лице трехсот (по другим сведениям, пятисот или семисот) ногасв во главе с алтыульским мирзой Урусом. Выходцы из распадавшейся Ногайской Орды разместились но берегам рек Абуга, а затем Уй, неподалеку от кочевий старшего Кучумовича. Он вместе с Урусом тут же принялся строить планы совместных нападений на сибирские ясачные волости[321]. Правда, эти намерения не осуществились из-за слухов о возможном возвращении из Москвы в Сибирь части Кучумова семейства во главе с царевичем Хапсюером б. Али[322], попавшим в плен в 1598 г.
Беспокойное соседство Кучумовичей постоянно держало в напряжении русское население степного пограничья. Прихода Али на ясачные волости или под Тару ждали ежегодно. Неизвестно было, куда он ударит в следующий раз. Как справедливо отмечает Е.В. Вершинин, «рефреном жизни западносибирского фронтира слышатся слова тюменских воевод, которые на вопрос своего туринского коллеги, ожидать ли набега Алея, ответили так: "И то, господине, кому мочно ведать, чаять ли Алеева приходу или не чаять. Как, господине, без опасу жить, всегда надобе береженье"»[323]. При этом соседство воинственных кочевников создавало среди русских новоселов края чрезмерную настороженность. Люди верили любым слухам, пугались всяких сведений о надвигающемся набеге. Хотя, по наблюдениям В.В. Пестерева, подобные сведения («вести») подтверждались лишь в половине случаев[324].
Поскольку переговоры о переходе царевича в подданство не дали результата, тюменский воевода М.М. Годунов решил устранить проблему военной силой. В марте и июне 1607 г. посланные им казаки разгромили станы Кучумовичей на Ишиме. Во время первого похода в плен попала мать Али, во время второго — его сестра и жена с двумя сыновьями, а также две жены Хаджима с дочерьми. Их доставили в Тюмень и оттуда вывезли в Москву (длинным кружным путем, через Вологду и Новгород, так как южные дороги были заняты поляками)[325]. В среде сибирских служилых людей эти походы по праву считались крупной военной удачей, и их участники, а спустя десятилетия и дети участников в челобитных указывали на кампанию 1607 г. как на доказательство своей потомственной верной службы государю[326]. В общем-то они имели основание гордиться этими походами, поскольку после них Али исчезает из активной политики.
После сокрушительного разгрома Али отправился «в Наган»[327]; его братья выбрали другие маршруты откочевки. Мангытская знать в то время раскололась на враждующие непримиримые группировки. Авторитет главы Орды, бия Иштерека, признавали далеко не все ногайские предводители. Али довелось на себе испытать накал этого напряжения. Он решил ехать к Иштереку, а брат и противник последнего, Яштерек, как раз для того, чтобы не допустить сибирца до бия, ограбил его. В итоге Али приютился у Урмаметевых — сыновей бия Ураз-Мухаммеда, а именно у своего тезки, который некогда был соратником Кучума. Теперь Али б. Ураз-Мухаммед, вернувшийся из Сибири на родину, смирно жил в своем кочевье
