Сибирский юрт после Ермака: Кучум и Кучумовичи в борьбе за реванш - [25]
В крестоцеловальной записи восходившего на московский трон Василия Шуйского и в его перемирной грамоте с Сигизмундом III снова, как и до Годунова, значилось «всея Сибирские земли и Северные страны повелитель»[305]. Очевидно, обстоятельства Смуты в Московском государстве не способствовали стабильности в доскональном определении нюансов царского звания. Это опять выразилось в вариативности обозначения сибирских владений.
С окончанием Смутного времени Сибирское царство прочно вошло в титул. Михаил Федорович в 1613 г. извещал, в частности, персидского шаха Аббаса I о своем воцарении «на великих государствах на Владимерском и на Московском, и Новгородцком и на царствах Казанском и Астараханском, и на Сибирском, и на всех преславных государствах Российского царствия»[306]. Триада татарских царств обрела наконец устойчивую форму, просуществовавшую до петровской эпохи: «Владимерский, Московский, Ноугородцкий, царь Казанский, царь Астороханский, царь Сибирский, государь Псковский…» и т. д.[307]. Причем в некоторых случаях Сибири в составе России приписывался несколько повышенный статус. Когда в 1628 г. в Тобольске сгорела съезжая изба вместе со всеми бумагами и печатью, тобольский воевода сообщал царю Михаилу о срочном изготовлении новой печати — копии старой, так как только она вызывает доверие у ясачных. «А на печати, государь, было написано: печать царства и великого государства Сибирсково города Тоболска, а в середках вырезано два соболя, а меж ими стрела»[308]. То есть Сибирь официально считалась еще и «великим государством», чего, кажется, не замечается в то время за Казанью и Астраханью.
Таким образом, несмотря на притязания старшего Кучумовича на ханское звание, московское правительство не желало видеть в нем законного правителя Сибирского юрта и, соответственно, признавать за ним монархический статус, которым некогда обладал Кучум. В свое время Иван IV превратился в «царя Казанского» при жизни последнего хана Казани Ядгар-Мухаммеда. Но он проиграл Москве войну, попал в плен, находился в государевой свите, был обращен в христианство и, хотя продолжал титуловаться царем, своим смирением как бы оправдывал переход своего ханства под власть победителя. Последний астраханский хан Дервиш-Ал и при приближении русского войска, бросив свой город, «побежал в Азов, а оттоле к Меки (Мекке. — В.Т.)»[309]. В случае же с непокорным Кучумом российским правителям пришлось дожидаться его смерти, дабы официально заявить о своем праве на его юрт.
Впрочем, возможно и иное видение данной ситуации. По мнению А.В. Белякова, в России «за Али признали титул сибирского царя, по-видимому, с целью нс допустить провозглашения в Сибири нового хана из числа других потомков Кучума»[310]. Но все же, думается, объявление московского государя царем Сибирским не нуждалось в искусственном дублировании ото го звания татарским династом. Другое дело, что русское правительство сохранило за Али номинальный ханский ранг, уже приобретенный им в Сибири до плена. Однако в гаком случае существование сибирского хана являлось в глазах гагар неоспоримым и не нуждалось в московском признании.
Итак, наиболее достоверной датой обретения Али ханского титула можно считать 1601 r.[311]
«Подданными» Али являлись в 1601 г. около 300 человек гагар. Тогда же вместе с ним кочевало некоторое количество башкир из зауральских племен сынрянцев и бикатинцев («мякотинцев»)[312]. Затем число этих татар увеличилось на сотню, к ним присоединились 400 башкир-табынцев, 300 ногаев, и в 1603 г. под его началом находилось уже до 1100 человек.[313] Возможно, первоначальные 300 человек были, как считает В.Д. Пузанов, «элитными группами татар, жившими в районе Искера, а затем ушедшими с Кучумом в степь»[314], хотя в источниках мне не встречались указания ни на элитный статус этих сподвижников царевича, ни на их искерское происхождение.
В первые годы XVII в. на сибирских границах Московского государства все более ощущалось соседство калмыков. Их кочевья вплотную приблизились к районам, на которые распространялась власть тобольских, тюменских, тарских и уфимских воевод. По подсчетам М.М. Батмаева, к российским рубежам в то время прикочевало около 60 тысяч кибиток, или 240 000 чел.[315] Кучумовичи увидели в этих новых пришельцах потенциальных союзников, способных помочь конницей в набегах и предоставлением убежища в случае военных неудач. Правда, для тайшей связи с высокородными «казаками» стояли далеко не на первом месте. Теснимые с востока халха-монголами и единокровными ойратскими племенами, потерпев поражение в войне с казахами, они более всего желали обрести пространство для кочевания главным образом за счет ослабленной и раздробленной Ногайской Орды. К сибирским пределам придвинулась многочисленная группировка владетельных князей, возглавлявшаяся дербетским тайшой Далай-Батыром и торгутским Дзорикту
