Сибирские перекрестки - [69]

– Да нет вроде, – соврал Пашка, изрядно ошарашенный этой неожиданной ночной встречей на глухой таежной реке.

– Мне-то ничего – привычно, а вот встречал таких – пугаются.

Помолчав, Антон предложил:

– Ну что, давай разойдемся?

Только теперь Пашка заметил, что незнакомец тоже тянул по реке кораблик.

«Свой брат – браконьер!» – обрадованно подумал он, и от этого на душе сразу стало легче.

– Ты подыми выше свою снасть, – попросил Антон. – А я подтяну к берегу свой кораблик и пройду под твоей снастью…

Они благополучно разминулись и пошли каждый в свою сторону.

– Ты где остановился?! – крикнул из темноты незнакомец, уходя вниз по реке.

– В шалаше! Там – ниже!..

– А-а, знаю! К утру подойду! Ну, бывай!..

Шаги незнакомца, удаляясь, быстро затихли в ночной темноте, и на реке снова стало тихо.

Поймав до рассвета еще двух линков, Пашка вернулся к шалашу. Антон уже был там. Он разжег костер, заварил чай и, сидя на чурбаке, что-то жевал.

– Ну, как удача? – спросил он.

– Да вот, – бросил Пашка на землю линков. – А тайменя не нашел. Точно помню место, где бросил, но не нашел.

– Не расстраивайся, – сказал Антон… – Мишка его сожрал.

Пашка недоверчиво посмотрел на него.

– Да-да! – усмехнулся Антон. – Ты думаешь, он труслив? Бегает от тебя? Как бы не так. Рыбку он тоже любит. И воровать умеет. Так что не ищи… Вон, вчера иду по тайге, смотрю, а он рядом по склону ярит. Я свистнул, так он, стервец, даже ухом не повел…

Пашка достал из рюкзака хлеб, консервы и фляжку. Разлив по кружкам водку, он достал нож, вскрыл консервы.

– Э-э, это не дело, паря! – махнул рукой Антон, полез в горбач и вытащил разваленного надвое огромного тайменя, нарезал беловато-розовые ломтики рыбы. – Ну, что – за знакомство!

– Будь здоров, Антон!

Они выпили, закусили. Посидели, выпили еще.

– Ты где остановился? – спросил Пашка ночного гостя.

– А нигде. Я все время хожу. Третий день уже здесь… Иду себе и иду помаленьку. Где ночь застала, там и спать ложусь.

– Ты сюда за рыбой?

– Нет, не только, – уклончиво ответил Антон. – Дело есть…

Первые лучи солнца полыхнули по макушкам елей. Над рекой потянуло зябкой сыростью. Но у костра было тепло, сухо и уютно.

Тяжело вздохнув, Антон поднялся:

– Ладно, я пошел. Сидеть не приучен. Пока! Дяде Леше привет!

Антон ушел. Разомлев от выпитого, Пашка заполз в шалаш и, сморенный усталостью бессонной ночи, уснул.

К полудню на Тагул с трудом притащился дядя Леша. Вид у него был неважный. В избушке на перевале, где он заночевал, его здорово покусали комары. Тупо поведя взглядом вокруг, он присел на колодину возле костра.

– Чайку бы, а? Мочи нет…

Повесив над костром чайник и подкинув в огонь сушняка, Пашка рассказал таежнику о ночном визите.

– Это Антон, на вахтовке работает, – равнодушно протянул дядя Леша. – А ты не дивись. Народ здесь такой. Иной, глядишь, неделями шастает в одиночку по тайге. Привыкли… Ты давай покрепче, покрепче, чего жмешься! – недовольно пробурчал он, заметив, как Пашка щепотками отмеривает заварку…

– Ох, как хорошо! – припал он к кружке. Залпом выпив несколько кружек крепкого, вяжущего чая, он, просветлев лицом, пришел в себя. – Вот теперь оклемался, – сказал он, удовлетворенно крякнув. – Пашка, у тебя как снасть?

– Да нормально.

– Хм! – неопределенно хмыкнул таежник, принимаясь за свой кораблик.

С корабликом он возился долго. Тот либо не тянул, либо, попав в сильное течение, опрокидывался и путал снасть. Наконец, удачно подрубив кораблик, он отучил его переворачиваться и заставил тянуть леску.

Навязав на снасть мушек, таежник ушел за хариусами вверх по реке. На удочку он никогда не ловил, ни днем, ни ночью, считал это баловством. Судьба до сих пор его миловала от рук рыбнадзора. Да и сам он был всегда настороже: чуть заслышит стук мотора, тут же выкидывает снасть на берег, а сам прыгает в кусты. Ночью же на реке было вольготно и спокойно. За годы ночных скитаний по берегам Тагула он знал на ощупь почти каждый кустик.

– На уху хватит, – сказал он, вернувшись к шалашу с хариусом. – Давай сделай. Да и отдохнуть пора.

К ночи погода совсем испортилась. Небо затянуло иссиня-черными тучами, и пошел мелкий, нудно моросящий дождик. На реке стало беспросветно темно. Рыбаки сидели у костра под огромной шатровой елью и коротали время за разговорами.

– В молодости я много лучил, – неспешно рассказывал дядя Леша. – Интересно было. Похлеще кораблика. Особливо нельму… Она ведь, стерва, идет метать икру с кавалером. Помогает он ей. И уж такой он, кажется, ухажористый! Ну, точно как наш брат, мужик, по первости. Ей-то, брюхатой, против течения одной тяжко. Вот и идут парочкой, как на деревне в жинишову пору. Пройдет одна парочка, за ней другая. Иной раз два самца зажмут одну с двух сторон и втроем шествуют. Вот тут самое время брать их. И бить надо сперва самца. А уж она-то, бедная, никуда не денется. Сразу брюхом вверх и хоть руками лови… Интересно природа надумала, интересно… – А сейчас какая рыба! – с горечью махнул он рукой. – И разве мы ее перевели?

Дядя Леша замолчал, прислушиваясь к монотонному шуму дождя.

– Однако, Пашка, пора, – сокрушенно качнул он головой, словно кто-то силой заставляет его вылезать из сухого, насиженного места и гонит под проливной дождь. – Хлюпко, но ничего, не глиняные…