Сибирские перекрестки - [71]

– Павлик, Павлик, – шептала она, как будто-то что-то давно забытое, непонятное, но так ей нужное. – Ты обиделся на меня… Тогда, в первый раз, сразу как приехал. Я засмеялась. Помнишь?

– Нет-нет, что ты! – прошептал он, как в тумане чувствуя рядом ее горячее упругое тело.

– Не говори, я же видела… А засмеялась, потому что хорошо мне стало. Как-то радостно, захотелось жить, счастья – маленький-маленький кусочек… Ты не смотри, что я всегда смеюсь. Люди говорят, я пустая, легкая и пустая. Не правда это! Смех у меня разный, иногда плакать хочется, а я смеюсь. Меня обидят, мне горько, другие плачут, а я смеюсь. Рот у меня такой, ему бы от обиды кривиться, а он смеется! А сердце-то плачет…

Успокаивая и целуя ее смеющиеся глаза, он почувствовал на ее губах соленую горечь слез и еще сильнее притянул ее к себе. Но она вдруг встрепенулась и насторожилась…

Со стороны поселка снова послышались частые сухие винтовочные выстрелы. Быстро нарастая, они перешли в сплошной треск, словно там открыл пальбу целый взвод солдат.

– Павлик, не надо! – оттолкнула его Юлька. – Не надо! Там что-то случилось!..

Они выскочили из палатки. Над лесом, со стороны поселка, к небу тянулся огромный черный столб дыма.

– Пожар! – громко вскрикнула Юлька. – Павлик, бежим!..

Они бросились в поселок. По тропе, напрямую по кустам, не разбирая дороги, они понеслись на этот столб дыма…

А там, в поселке, с сухим треском, стреляя шифером, в центре поселка горел барак, в котором находился магазин. Рядом с ним уже рычали два трактора, а вокруг суматошно метались почти все жители поселка. Среди них Пашка и Юлька сразу же увидели своих. К горящему бараку подскочила водовозка, и в здание ударила упругая струя воды, беспомощная справиться с пламенем.

А люди сразу же поняли, что им осталось только одно – не дать огню перекинуться на соседние дома и склады, стенки которых, слезливо выдавливая по каплям смолу, уже начали буреть от жары. Казалось, еще немного – и они тоже вспыхнут ярким факелом, с шипением разбрызгивая во все стороны горящую смолу… К складам бросились люди, и их стенки словно взорвала какая-то сила, и в проломы на землю полетели пачки масла, маргарина и сала, тяжело вываливаясь, падали туши мяса и брикеты мороженой рыбы. Десятки рук подхватывали все это и относили в безопасное место. Люди работали слаженно, споро, захваченные борьбой со стихией.

На шум, суету и огромное зарево пожарища со всего поселка сбежались собаки. Они лезли в людскую толчею, путались под ногами, бегали вокруг горящего здания. По-хозяйски деловито обнюхивая сваленные в кучу продукты, они ничего не трогали и не пытались ничего стащить.

В толпе откуда-то появились ведра. Толкаясь и крича, все бросились к ручью за водой, сообразив, вытянулись в цепочку и по ней вереницей побежали ведра…

Словно подброшенный какой-то силой, Пашка взлетел на крышу склада. В него тут же уперлась цепочка из ведер и завертела, как заводного. Падая плашмя на крышу, он тянулся за очередным ведром, дотягиваясь, подхватывал, одним махом выхлестывал воду на крышу склада и бросал его вниз. Пойманное на лету, оно тут же исчезало в круговерти людской карусели. Изредка в этом столпотворении мелькали знакомые лица с напряженными, широко открытыми глазами, в которых отражался восторг и трепет перед дикой пляской вырвавшейся на свободу первородной материи.

Рыча, как рассерженный зверь, подошел бульдозер. Развернув нож в сторону горящего угла, он пошел на него тараном, поддел и поволок вперед, заваливая в середину здания. Пламя, словно взбесившееся, с бешеной силой рванулось вверх, пуская в темное небо рваные красные стрелы. Но сразу же выдохнувшись, оно судорожно затрепетало, распалось широко в стороны и обдало раскаленным жаром Пашку. Мгновенно опрокинутый им, он плашмя упал на крышу, в последнюю секунду успев руками закрыть лицо…

В людской сутолоке Юлька быстро потеряла его из виду.

– Павлик, Павлик! – отчаянно кричала она, бегая вокруг горящего здания. – Где ты, Павлик!..

– Здесь я, здесь! – откликнулся он с крыши склада, с трудом услышав за шумом и воем пламени ее крики.

– Ты что вопишь, как на пожаре? – недовольно сказал он, спустившись вниз, когда понял, что опасность для склада миновала.

– А где же мы, Павлик? – удивленно уставилась она на него.

– Как где – на пожаре! – не понял он ее.

– Ну да, ты и говоришь, что я кричу, как на пожаре!

Пашка громко расхохотался, поняв иронию ситуации.

– Я боюсь за тебя! Ты не лезь туда! – показала Юлька рукой в толпу, которая суетилась около горящего барака.

– Это ты не лезь!

– Павлик, но ты же сгоришь! – испуганно воскликнула она. – Ты посмотри как опалился! Весь черный!

– Это сажа! – провел он ладонью по лицу. – Ну, задело немного! Вон, видишь куча добра лежит, – показал он на продукты и вещи из разбитого склада. – Будь там, ближе не подходи, а то попадешь под трактор или собьют с ног!

– Ты что, считаешь меня маленькой, да, маленькой? – обиделась Юлька, и у нее на глазах появились слезы.

– Конечно, ты моя маленькая, самая маленькая, – шутливо протянув, чмокнул он ее в щеку.

– Я хочу быть с тобой! Слышишь, рядом! А ты гонишь – к женщинам и собакам!