Шургельцы - [60]

— Мне нужно денег две тысячи, — спокойно сказала Люля. — Ну, чего молчишь?

— Я и сам второй месяц живу без жалованья, денег у нас нет, весь колхоз в долгах.

— Давай сколько есть. Сберкнижку переведи на меня. Иначе устрою тебе… Смотри! Вверх тормашками полетишь.

Совсем одуревший от всего этого Шихранов шлепнул об стол смятую сберкнижку.

— На вот, заткнись. Пойди и получи завтра. — Он написал доверенность, подписал и приложил печать.

— Тут же у тебя нет двух тысяч, — снова завела Люля, посмотрев в сберкнижку. — Ну ладно, остальное потом додашь, Сережа. — Положила сберкнижку в сумку, улыбнулась, попыталась благодарно обнять Шихранова. — Ах, и хороший же ты человек, Сережа. Из-за денег не горюй, деньги дело наживное. Пустяки. Ну, пока. Счастливо тебе оставаться!

— Книжку оставь в сберкассе, я позвоню! — крикнул ей вслед Шихранов.

— Разумеется, зачем она мне пустая. А ты еще накопи, Сергун! — томно сказала она. — Завтра на суд не являйся. Это я, чтоб тебя напугать, попросила одного человека написать бумажку. Ты добрый, Серж, — сказала она торжественно, уже закрывая дверь.

Шихранов от злости стукнул по столу кулаками.

— Позор! Среди бела дня обобрали. — Он плюнул на пол.

НЕЖДАННЫЙ ПРИЕЗД

Неожиданно обком отозвал Салмина в район. К собранию он не успел вернуться: автобус из Чебоксар прибыл в Буинск с большим опозданием. Разговор о Салмине на заседании бюро райкома уже состоялся. Митин не возражал против его кандидатуры, но и не одобрял ее. Он думал о Шихранове. Но, видя, что никто не заговаривает о том, на какую работу его послать, промолчал и сам.

На другое утро Митин пришел в правление. Шихранов уже был там. Они поздоровались, и Митин сразу же стал расспрашивать о Салмине. Шихранов ответил коротко и холодно:

— Еще не видел, Мгди сказал, что ночью он вернулся, заходил в правление, о вас спрашивал.

Узнав об этом, Митин велел созвать собрание с утра, но без пахарей и возчиков, чтоб работы не нарушить, предложил оповестить только женщин, когда будут выгонять скот в стадо. Для формы же мужчин известить через бригадиров. Шихранов согласился и тут же, открыв окно, позвал проходившего по улице бригадира, сообщил о собрании, а сам отправился на конный двор и на ферму, где больше всего собирается народу.

Весеннее солнце поднялось уже выше деревьев. На ветлах неугомонно горланили грачи и, словно соревнуясь с ними, кричали галки и тут же разлетались. Доносилось мычание коров и блеянье овец, пасущихся у изгиба реки. Изредка слышалось и щелканье пастушьего кнута. И петухи в тот день, радуясь, что пережили долгую зиму и встречают теплую весну, пели бесконечно, часто в несколько голосов. Весело кудахтали куры.

У амбаров гудел народ, продолжалось вчерашнее собрание. Людей здесь собралось больше вчерашнего. В заднем ряду сидели мужики, с ними Салмин, облокотившись по привычке на колено, примостился на конце длинной скамейки. Он похудел, глаза его были неспокойны, изредка он глубоко вздыхал. Мимо него проходили, пожимали руки горячо, будто долгие годы не видели.

Сколько ни просил председатель собрания, выступать никто не хотел, а все только шумели да вопросы задавали. Константин Угуллин, подвозивший в тот день картофель в поле, остановив поблизости лошадь, крикнул:

— Братцы, вы еще со вчерашнего не разошлись? Седьмой раз проезжаю, а вы все гудите. Забыли русскую поговорку, что весенний день год кормит?

Председатель собрания велел ему распрячь коня и идти голосовать. Константин и слушать не захотел, резко дернул вожжи, стал понукать лошадь.

— Я еще не спятил, чтобы в страду сидеть и болтать, — сказал он. Телега его поехала, скрипя несмазанными колесами.

Народ еще больше заволновался. Шургельцы даже Митина не выслушали спокойно. Лишь тогда притихли, когда председатель объявил, что Шихранов подал заявление и надо его огласить.

— Только до этого давайте оценим работу правления, — предложил он.

В ответ крикнули несколько человек:

— Заявление с просьбой уволить с работы и будет ему оценкой!

— Значит, сам понял и написал заявление! За это и проголосуем.

Лишь Иван Маськин, подергивая плечами, то снимая, то надевая очки, ворчал, обвинял председателя, что не умеет вести собрание.

— Кто сможет работать с таким народом? — возмущенно кричал он, вскочив с места.

Он и не услыхал, как народ, дружно аплодируя, назвал фамилию Салмина.

— За то, что одобряете предложение райкома и райисполкома, ото всей души благодарю вас, товарищи колхозники, — сказал Митин.

Шихранов сидел как громом пораженный. На Митина даже не глядел. А тот продолжал торжественно:

— Итак, председателем колхоза «Знамя коммунизма» отныне будет товарищ Салмин. Райисполком и райком надеются, что впредь вы будете трудиться сообща, сплоченно. О том, на какой работе использовать Сергея Семеновича, подумает руководство района.

— Сами к нам его привели, с собой и увозите, — послышались непочтительные голоса.

Маськин поднял руку, но, увидев, что народ уже расходится, спешно зашагал к столу президиума.

— Я предлагаю осудить на этом собрании тех, что так дерзко и невежественно высказываются о товарище, проработавшем три года, то есть более тысячи дней. Учтите, такие элементы будут и в будущем мешать работе. Новое правление не должно отпускать вожжи, а, наоборот, подтягивать их.