Шургельцы - [27]

И какого народу здесь только нет! Вот двое парней идут, разговаривают по-чувашски. Про них не скажешь, что крестьянские дети. Это — молодые горняки, побывали в дальних краях, в тех, которых ни отцы их, ни деды не видели. Чуть впереди две женщины, одна чувашка, в платье с двумя оборками, обшитыми голубым кружевом. У другой из-под платка, повязанного углом, толстая коса змеится, к концу косы подвешены три серебряные монеты, это татарка. А разговаривают как родные, как сестры.

…Приехавших из колхоза «Знамя коммунизма» пригласили в кабинет Ильина. Шишкина и Салмин, усевшись за стол, переговаривались тихонько. Шихранов сел в одно из кресел, расставленных возле стены, достал толстую папку с надписью «Сведения», взял в руки карандаш.

Шихранов несколько лет назад работал в промартели в Урюме. В то время его в райком партии и в райисполком вызывали гораздо реже, и работа была простая. И в райкоме тогда работали другие люди, спокойные, солидные. «А этот почему-то на мои слова совсем не надеется», — тревожно думал Шихранов, взглядывая на Ильина.

Тут же был и председатель райисполкома Иван Гаврилович Митин, полный, даже рыхлый мужчина. Шихранов глядит на него, чувствует: неспокоен товарищ Митин. Вот он наклонил голову, и стала видна лысина, похожая на дно старого медного котелка, вздохнул. Был он в старой, обтрепанной гимнастерке — ясно, занятой человек, не до нарядов.

Второй секретарь райкома тоже в гимнастерке. Хотя на вид ему нет еще и сорока лет, волосы на висках засеребрились. Черты лица у него правильные, глаза большие и ясные, лоб широкий. Тоже новый человек, фронтовик. Кто их раскусит?

Рядом с Митиным сидела женщина по фамилии Симакова — третий секретарь райкома. Она была одета нарядно, в черное крепдешиновое платье, на запястье поблескивали маленькие часики, волосы на затылке уложены тяжелым узлом.

Когда Шихранов служил в промартели, Симакова работала председателем сельсовета в Урюме. Секретарем ее выбрали прошлой осенью. «Кроме бабы, другого человека на такое ответственное место не нашли», — зло и с завистью думал Шихранов. Он и не услышал, как началось заседание бюро.

— Товарищам известно об отставании колхоза «Знамя коммунизма» по животноводству, — начал Ильин. — Надо прямо сказать, правление ничего не сделало для заготовки кормов. Товарищ Шихранов охладел к честным, работящим людям, с фермы почти все хорошие работники ушли. До прихода Ерусланова на ферме орудовала семья Сидоровых, надо сказать, бесконтрольно и хищнически. Руководители колхоза это терпели. О причинах пусть расскажет сам председатель.

Шихранов встал с мрачным видом, надел очки, уставился в свои бумаги.

— Мне, заранее предупреждаю, побольше времени нужно будет. Знаю, что некоторым не по вкусу придется. Однако факт, что «Знамя коммунизма» ни один год, кроме текущего, хлебопоставок не выполнял…

— Сергей Семеныч, про это мы знаем. Отвечайте на вопросы, интересующие бюро.

Шихранов налил воду, долго пил.

— Только одного председателя за отсутствие кормов обвинять нельзя, — наконец сказал он. — Есть объективные причины. У нас нет таких лугов, как в других сельхозартелях.

— Известно, знаем. Что думаете дальше делать?

Шихранову уже не к чему было заглядывать в записи.

— Если райком не поможет, нам кормов для скота взять неоткуда. У меня других слов нет. — Он тяжело опустился в кресло. — Отвечать как на допросе не могу. Здесь из Шургел не я один.

Некоторое время все молчали. Встал Митин, оперся рукой на угол стола, начал говорить медленно, веско, с расстановкой:

— Уважаемые товарищи, упрекая наши старые кадры, не надо забывать трудностей послевоенного периода. Не надо забывать и самой войны. Забота о людях — наш священный долг. А председатели — это наши люди, товарищи. — Он сделал паузу. И продолжал почти торжественно: — Когда я был на курорте, товарищ Шихранов Сергей Семенович прислал мне два письма. Вот одно из них, частично зачитаю: «Иван Гаврилович, — пишет он, — мои дела совсем запутались. И во время выполнения хлебозаготовок нынешнего года, и сейчас Шишкина с Салминым меня ни во что не ставят. По их мнению, все это не моя заслуга…» Еще зачитаю его заключение: «Я этак руководить не могу…» Это — первое письмо Шихранова. Другое читать не буду, оно очень длинное. Коротко говоря, там про несогласие руководителей Шургел. Это райисполком больше всего беспокоит. Почему? Потому что при таком положении председатель колхоза успешно работать не может. — Митин провел рукой по лысине и заключил: — Мы приняли решение послать товарища Шихранова на учебу. Почему его не отпустили? Пусть ответит секретарь райкома по кадрам.

— Решение послать на учебу того, кто порученное ему дело запускает, было неверное, — объяснила Симакова.

— Не нужно забывать о том, что кадры надо воспитывать, терпеливо воспитывать, — возразил ей Митин. — Не нужно забывать, что сломать легко, а склеить трудно.

— Каким образом Трофимов был три года ветсанитаром?

— Он еще до меня в Шургелах работал, — ответил Шихранов.

— Давно его следовало выкинуть, он много вреда принес, — сказала Шишкина.

— Кто тебе мешал, выкинула бы…