Шургельцы - [25]

На краю Сюльдикассов, около ветряной мельницы, Ильин увидел толпившийся народ, велел шоферу остановиться. Шихранов подумал осуждающе: «Бывают же такие беспокойные. Все им надо».

— Как живете, шургельцы?

— Ничего. Вот к празднику готовимся, муку молоть пришли, — дружно откликнулись люди.

— Не замерзли?

— Зима свое делает. Нынче очень быстро схватило.

Шихранов кашлянул, попрекнул сельчан, что не умеют здороваться с секретарем райкома, и тем самым дал понять, чтобы зря языком не трепали. Но, как на грех, подоспела старуха. И откуда только такие берутся! Встала перед Шихрановым как вкопанная, заголосила:

— Когда сват Хвадей мельником был, не помним, чтобы на двери замок величиной в рукавицу висел. Праздник подходит — муки нет. Мельницу все время запертой держите, сколько приходила, всегда заперто!

Шихранов натужно кашлянул, положил руку на живот.

— Кто у вас мельник?

— Кажись, Матви Капитун, — ответила все та же бойкая старуха.

— А где он?

— Одному богу известно…

— Я сам отвечу, — прервал Шихранов. — Болен он.

— Болен ли он, — сумливаюсь.

— Знаем его болезнь, крепкая она у него, — послышались голоса.

— Слушайте, — тихо и сурово сказал Ильин, — наведите порядок хоть в чем-нибудь…

Шихранов поежился.

Наступил вечер. В правлении за столом сидели Ильин, Шихранов, еще два-три мужика. Вскоре пришли Салмин, Шишкина и Маськин. Попозже, вместе с Шурбиным, — учительница Нина Петровна.

— Коммунисты собрались, — сказал Салмин, — можно начинать. — Повернулся к сидящим: — Нам мельницу надо ремонтировать, товарищи колхозники. Вместо четырех у нее два крыла. Что же это? Пообломали.

— Надо, — поддержали его.

Ильин сказал:

— Наверное, у вас есть свои мастера. Поищите, обмозгуйте. А то к празднику людей без муки оставите.

— Товарищи, — откашлявшись, сказал Шихранов, — сегодня мы со Степаном Николаевичем побывали в каждом уголке нашего сложного хозяйства. Недостатков много. Например, завтра на снегозадержание больше людей нужно направить. Нужно снегозадержание проводить, как агротехника велит.

Он надул щеки, тяжело дыша, вытер голову носовым платком от виска к виску, ото лба к затылку.

— Завтрашние наряды не изменятся. А сейчас партсобрание у нас должно быть.

Беспартийные, попрощавшись, вышли. Ильин сказал:

— Товарищи, я хотел уехать из вашей деревни днем, однако пришлось задержаться. Почему? Потому что ваши дела все-таки плохи. Особенно плохо содержание животных, я бы сказал, из рук вон… — Голос его был неспокоен. — Откуда все это, пусть председатель колхоза расскажет, потом другие выскажутся, ничего не скрывая. Товарищ Шихранов, ваше слово.

— Без предварительной подготовки я не умею, не могу выступать.

— На прошлом собрании мы по животноводству хорошие решения приняли, давайте их проверим. С этого и начнем, — предложил Салмин. — А то что же говорить…

— Языки отколотили, говоривши, — проворчал Шурбин.

— И в самом деле, — решительно сказал Ильин, обведя всех глазами. — Завтра рано утром пойдемте на ферму, поговорим с животноводами.

Все согласились.

— Еще вот что, — сказал Ильин. — Хлебопоставки вы выполнили, выполнили и мясопоставки, а поголовье у вас значительно сократилось. Такое положение нормальным считать нельзя. Это значит, что коммунисты не вникают в экономику артели.

В комнате тишина. Люди опустили головы. Шихранов ликовал: «Вот накручивает хвост Салмину. Так и надо ему…»

А Ильин говорил озабоченно:

— Предколхоза, с тех пор как заболел завфермой, на ферму и не заглянул и к Ерусланову не зашел. Это бездушие, по-другому не назовешь.

Шихранов скривил рот.

— Нечего скрывать, — согласился он. — Нечего скрывать, Маськин на ферму только в девять часов приходит, ведет себя как начальник конторы, какие-то графики вывесил.

Все неодобрительно посмотрели на Маськина. Тот сердито спросил:

— Зачем же меня туда поставили? Руководить? Я и руковожу. Я у вас на ферму не просился.

— Не руководить, а работать тебя поставили, — заметил Шихранов.

— А ты сам когда в коровнике последний раз был? — засверкал глазами Маськин.

Шихранов поднялся с места. Одну руку положил на живот, укоризненно покачал головой.

— Сергей Семенович, пусть говорят, не мешайте, — попросил Ильин.

А сам мучительно думал, где же взять корма, хоть и понимал, что не помогут тут они, не в кормах дело. Корма — это сейчас, временно, немедленно, а помочь всему может только настоящий артельный хозяин. И думать надо только о том, кого поставить. Так, чтобы народ ему поверил и за ним пошел.

Разошлись по домам очень поздно. Степан Николаевич в ту ночь до зари не мог заснуть. Его тревожило положение в «Знамени коммунизма». Ведь название и то обязывает. Измученный бессонницей, он встал с постели, открыл форточку, закурил.

Когда утихли третьи петухи, он услышал шаги по улице и торопливую речь: «Вы его хлеб без меня ни зернышка не отдавайте». — «Без суда забрать и отдать хлеб Трофимова у меня права нет…»

Ильин понял: это Шихранов и жена ветсанитара. Только почему же они вместе? Неприятно ему стало, как будто подслушал.

Перед рассветом он задремал, но всего на несколько минут, наверное.

— От дум человек сна лишается, говорят. Почему так рано встали? Старуха только блины наладилась печь, — сказал хозяин.