Штурман с «Альбатроса» - [13]
Это был финиш нашего трудного путешествия. Здесь мы дали салют из ракетницы в честь завершения нашего плавания.
Поход наш закончен. Мы прошли 800 километров. Грузим шлюпки на самоходку и на ней завтра уйдем в Комсомольск.
Много мы узнали нового! И свой край лучше узнали и природу. Видели пещеры доисторических людей, срисовывали наскальные рисунки, вели дневники, собирали материалы для школьного музея…
Много у нас осталось добрых воспоминаний: о первой палатке, о кострах, о ловле рыбы, штормах, песнях, рассказах. И о встречах с хорошими, интересными людьми».
На этом кончается вахтенный журнал, но это не конец рассказа про Витю Анисимова. Потому что вот какую весточку я получил от него совсем недавно:
«Горячий привет из города Находка!
Поздравьте меня, я стал курсантом мореходной школы.
В этом году вместе с одноклассниками я окончил десятилетку. Некоторые ребята поступили в институт, некоторые срезались на экзаменах. Многие поступали туда, куда и не собирались. Где меньше конкурс… А ведь у каждого была своя мечта. Кто хотел стать летчиком, кто врачом.
Я свою мечту решил проверить. Мечтал о море. Но прежде чем поступить в высшее училище, решил поработать рядовым матросом. Подал документы в Находкинскую мореходную школу. Средний балл у меня был «четыре», и я прошел по конкурсу аттестатов.
Учусь на отделении мотористов. Интересно изучать двигатели, турбины, разные механизмы! Пришлось засесть и за английский — международный язык моряков.
Недавно мы побывали на судоремонтной практике. На лесовозе. Это судно водоизмещением в четыре тысячи тонн и длиной в 127 метров. Чистили мы котлы, топливные танки, насосы и компрессоры. Работа грязная, но все ребята трудились с увлечением.
Скоро учеба закончится, и мы уйдем в дальнее плавание.
Узнаю свою профессию, а потом поступлю в Дальневосточное высшее морское училище имени Невельского.
С курсантским приветом
Виктор Анисимов».
ПОЭТ
Когда я прочитал его первое стихотворение, я понял, что имею дело с настоящим поэтом. Поэту, правда, было десять лет… Звали его Коля.
Стихи были о кораблях, осьминогах, зюйдвестках, перевернутых старых лодках, скучающих на берегу, жестоких штормах и подводных сокровищах…
А жил Коля от моря далеко, в степном поселке, и корабли видел только на картинке. И все Колины стихи, как я понимал, были его светлыми детскими грезами о чем-то недосягаемом, прекрасном, грозном, таинственном.
Его мечтой о море…
И надо сказать, стихи были хорошие.
Не так уж много ребят в Колином возрасте пишут хорошие стихи. Чаще — плохие. И если в стихах есть какие-нибудь чувства и мысли, так рифма отсутствует. Если с рифмой все в порядке, мыслей и чувств недостает.
Коля же был, прямо скажем, юным дарованием.
Вот как он писал в свои десять лет. Искренне и складно. И была еще в Колиных стихах какая-то недетская грусть и, я бы сказал, человеческая беспомощность. А какая — не понять…
Кое-что из его стихов мы напечатали в «Морской газете», так что в конце года было решено отметить Колины стихи подарком и напечатать его фотографию.
Я написал Коле: «Пришли, пожалуйста, свой фотопортрет».
«Не могу», — отвечает Коля.
«Как не можешь? Нам нужна твоя фотография. Любая. Мы ее в журнале напечатаем…»
Коля в ответ: «Как я вам вышлю свое фото, если я очень некрасивый! Я очень толстый…»
Вот тебе и раз! Ну и что же, что толстый? Человек-то ведь ценен не только тем, что он стройный и красивый, высокий или хорошо сложен… Кое-какие и другие качества ценим мы еще в людях.
Пушкин, к примеру, был совсем маленького роста. Поэт Байрон был хром. А дедушка Крылов такой был толстый, что ему делали кресло по заказу… Но зато какие это были поэты!
Так я Коле и написал. Через некоторое время Коля прислал свою фотографию. Но такую, что я ахнул… С фотографии на меня смотрел, простите за выражение, настоящий поросенок. Щеки толщины невероятной, посреди них утопал нос-пятачок, крохотные глазки терялись на круглой физиономии, как бусинки на блюде. Н-да…
Написав письмо Колиным родителям, я узнал, что Коля (ему шел одиннадцатый год) весил — ни много ни мало — сто восемьдесят килограммов! То есть это был попросту больной ребенок… Ребенок, которого нужно было срочно лечить…
Все думают, что детский журнал — это просто журнал, который печатает рассказы, повести, стихи да сказки. Нет, у детского журнала подчас бывают и совсем другие, не журнальные дела.
Где-то обидели ребенка — и журнал срочно посылает человека, чтобы разобраться. Где-то у маленького читателя жизнь не так складывается, а помочь некому — журналу и тут есть дело и забота…
Так было и в случае с Колей: редакция решила помочь юному поэту.
Лечить Колю можно было только в Ленинграде, в медицинском институте, у знаменитого профессора. А Коля жил за тысячи километров от Ленинграда. Значит, первое — нужно было мальчика привезти. А потом лечить. Родители на это дали свое согласие. И как не дать, если даже кормить Колю было нелегко: он съедал за раз чугунок щей, горшок каши и буханку хлеба с салом. А через час спрашивал: «Нет ли чего поесть?» А кроме Коли, у родителей было еще шестеро детей. Правда, остальные были обычные, здоровые дети.
